Юридические дефиниции

Начнем с определения термина «дефиниция».

Дефиниция — краткое определение какого-либо явления путем перечисления его основных, наиболее существенных признаков, качеств, свойств.

Итак, во-первых, юриспруденция предполагает наличие права. Право это совокупность установленных и санкционированных государством общеобязательных юридических норм, призванных регулировать отношения между субъектами права. Юриспруденция понимает право, как систему норм. Немаловажное значение придается источникам права. Они представляют собой различные способы закрепления правил общественного характера, т.е. юридических норм. В качестве источником выступают правовые обычаи, правовые прецеденты, нормативно-правовые акты, принципы права, юридические доктрины, религиозные нормы

Базовые и основополагающие дефиниции:

Право – совокупность установленных или санкционированных государством общеобязательных юридических норм, призванных регулировать отношения между субъектами права в юридически значимых ситуациях.

Норма права – признаваемое и обеспечиваемое государством общеобязательное правило, из которого вытекают права и обязанности участников общественных отношений, чье поведение призвано регулировать данное правило в качестве образца, эталона, масштаба поведения. Нормы права получают своё закрепление в тех или иных источниках права.

Источники права – различные способы закрепления правил общего характера, т.е. юридических норма.

Правообразование – процесс первоначального зарождения норм права в общественных отношениях до их официального закрепления в законе.

Правотворчество – основанная на законе деятельность компетентных органов и организаций по созданию нормативных правовых актов.

Действие права – обусловленное социально-экономическими условиями, потребностями и интересами людей свойство (способность) права в определённой среде оказывать информативное и ценностно-мотивационное воздействие на личность, социальные группы и вследствие этого обеспечивать соответственно целям, принципам и предписаниям права правомерный характер их деятельности в процессе реализации их прав, интересов и потребностей.

Применение права – осуществляемая в процедурно-процессуальных формах государственно-властная, организующая деятельность специально уполномоченных государством лиц или органов, имеющая целью содействовать адресатам норм в реализации их правомочий либо принудить к исполнению обязанностей понести ответственность. Правовые отношения могут возникать и в результате вынесения правоприменительного акта.

Правоотношение – разновидность общественных отношений, урегулированных правом, в рамках которых их участники, т.е. юридические и физические лица, взаимодействуют друг с другом на основе принадлежащих им прав и обязанностей.

Содержанием правовых отношений являются субъективные права и юридические обязанности.

Субъективное право – право конкретного субъекта, представляет собой вид и меру его возможного поведения.

Юридическая обязанность – вид и мера должного поведения, соответствующего субъективному праву другого лица.

Правопорядок – закрепленный правовыми нормами строй (порядок) общественных отношений или состояние упорядоченности общественных отношений, основанное на праве и законности.

Правоохрана или охрана права – в широком смысле вся совокупность правовых мероприятий, направленных на беспрепятственную реализацию прав и свобод, исполнение, в том числе добровольное, своих обязанностей.

Правонарушение – противоправное, виновное, общественно вредное деяние, за которое предусмотрена юридическая ответственность.

Юридическая ответственность – специфическая обязанность претерпевать определённые лишения личного или имущественного характера, реализуемая в правовом отношении между органом государства и правонарушителем на основании санкции нарушенной нормы.

Право используют, реализуют, охраняют различные юридические учреждения, обладающие определёнными полномочиями.

Юрисдикция – полномочие давать правовую оценку фактам, назначать санкции, разрешать споры о праве решать какие-либо правовые вопросы.

Юстиция – термин, служащий для обозначения судебного ведомства (министерство юстиции), совокупности судебных учреждений, а равно для самой деятельности судебных учреждений.

Юридический язык – разновидность специализированного языка.

Юристы – сообщество людей, занятых профессиональной юридической деятельностью в сфере правотворчества, право реализации и правоохраны.

Государство – особая организация публичной политической власти в масштабах всего общества, которая обеспечивает его интеграцию и управляем им посредством специального аппарата (механизма)

Механизм государства – совокупность органов, осуществляющих управление обществом и реализуемых основные направления государственной деятельности.

Функции государства – основные направления его деятельности, в которых выражается сущность государства и его социальное назначение.

Государственная власть – способность и возможность управлять обществом при помощи социального аппарата.

Форма государства – особенности его устройства и функционирования.

Сущность дефиниции в юриспруденции

Проблема терминологии является актуальной абсолютно для всех отраслей деятельности.

В рамках юриспруденции, в частности в правотворческом процессе, важность этой проблемы наравне со значимостью законов в общественной жизни. От точности терминологии в законодательных документах зависит точность выражения воли законодателя, соответственно, и продуктивность применения законов.

Определение 1

Термин (в переводе с латинского terminus – предел, граница) – слово или словосочетание, которое в точности определяет понятие специальной области знания или деятельности (в частности эвтаназия, эксцесс исполнителя, пособник, террористический акт, наследственная трансмиссия, аффинаж и иные).

Понятие – выражение мысли о свойствах, связях, отношениях предметов или явлений действительности, а формирование понятий является важнейшим условием научной речи.

характеристика понятий выражается дефиницией.

Определение 2

Дефиниция – это краткая характеристика предмета, явления или процесса, которая позволяет его идентифицировать как отдельную единицу и обозначает конкретный термин.

Видовая классификация дефиниций

Одним из распространенных видов дефиниции является семантическая дефиниция. Ею установлены четкие границы между определяемым и определяющим; она обладает конкретной логико-семантической структурой, которая подразделяется на родовое определение, то есть классификатор, и видовое определение, то есть идентификатор.

Выражение классификатора происходит в форме существительного или некого словосочетания, в котором главной составляющей является термин, родовой относительно определяемому.

Идентификатор может выражаться в качестве самостоятельного придаточного предложения, так и зависимого обособленного определение или предложно-падежного словосочетания.

Остальные виды дефиниций можно подразделить на два типа:

• Синтаксические;
• Контекстуальные.

Синтаксическими дефинициями являются самостоятельные выражения, в которых отсутствует логико-семантическое разделение правой и левой части. Благодаря им происходит формирование значения термина, не указывая при этом его в понятийном поле.

Контекстуальными дефинициями являются семантически неполные выражения, которые не в полной мере характеризуют определяемое понятие. В них отсутствует определенная логико-семантическая структура.

Назначением правовых дефиниций является:

• Отражение исключительно существенных признаков обобщаемых явлений, которые имеют правовое значение;
• Обеспечение смысловой наполненностью;
• Адекватность, то есть объем, соответствующий определяемому понятию;
• Отсутствие в содержании противоречивых утверждений;
• Отсутствие терминов, употребляемых в определяемом понятии.

Согласно практики в области правотворчества определению должны подлежать неточные, многозначные, специальные, иностранные, редко встречающиеся, сложные юридико-правовые, заимствованные из повседневной речи, трактуемые с различных сторон в юридической науке и практике, применяемые в правовом акте в расширенном или более ограниченном смысле.

Также важным аспектом является место размещения дефиниций в тексте нормативного документа.

Существует несколько вариантов их размещения, а именно:

• Первый вариант – размещение дефиниции конкретного понятия при первоначальном упоминании в тексте нормативно-правового документа;
• Второй вариант – в начале текста документа представляется перечень дефиниций терминов, наиболее важных и трудных для восприятия и понимания;
• Третий вариант – комплексный подход, заключающийся в том, что определение терминов указывается при каждом упоминании в тексте, даже несмотря на указанную расшифровку в начале текста.

Слишком сложно? Не парься, мы поможем разобраться и подарим скидку 10% на любую работу Опиши задание

Классификация дефиниций по назначению. Требования, предъявляемые к ним

В юридической терминологии существует определенная классификация, подразумевающая собой подразделение на 3 подгруппы:

• Общеупотребляемые – термины, применяемые в установившемся контексте (должностное лицо, жилище, документ);
• Специально-технические, обладающие определенный специфический смысл в области специализированных знаний – техника, медицина, финансовая деятельность, биология, агротехника (требования охраны труда, вредоносные программы, эпизоотия, пандемия);
• Специально-юридические, которым характерно специфическое юридическое содержание, которое выражает своеобразие того или иного правового понятия (пособник, подстрекатель, подставное лицо, эксцесс исполнителя).

Каждая формулировка правовой нормы содержит своеобразный юридический смысл, понять который возможно лишь при помощи фундаментальных юридических знаний.

Пример 1

Например, такие выражения как наследование по закону, крайняя необходимость, обоснованный риск, вина, справедливость хоть и предоставляют общее понятие, но в полной степени термины могут быть поняты лишь на основе определенных знаний в юридической сфере.

Требования, предъявляемые к терминологии, применяемой в нормативно-правовых актах:

• Единство – один и тот же термин в разных нормативно-правовых актах должен обладать единым смыслом (пример – «организационно-распорядительные функции», «юридическая экспертиза законопроекта»);
• Общепризнанность – слова не должны быть придуманы законодателем для определенного закона или для употребления в отношении определенного нормативно-правового акта («экстраполяция ошибок»);
• Стабильность – термины должны быть определенными, то есть и смысл не может и ни в коем случае не должен меняться с каждым новым законодательным актом (термин «лишение свободы» в Федеральном законе от 05 апреля 2013 года №59 определяется таким образом «в установлении судом осужденному следующих ограничений: не уходить из места постоянного проживания, не выезжать за пределы территории муниципального образования, не менять место жительства, не принимать участие в массовых мероприятиях», а в редакции до 27 декабря 2009 года указывалось, что «в содержании осужденного, достигшего восемнадцатилетнего возраста на момента вынесения приговора или в специализированном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления надзора за ними»;
• Доступность – должна быть предоставлена в любом случае правильная интерпретация содержания правового акта, несмотря на сложность и специфичность юридической терминологии.

В рамках юридической терминологии необходимо различать такого рода определения, как:

• Законодательные;
• Вытекающие из судебной практики;
• Доктринальные.

Замечание 1

Законодательные определения выступают не только в качестве инструментов правотворческой техники, но и самостоятельных правовых предписаний, нарушений которых повлечь может повлечь за собой нежелательные последствия, имеющие особое значение в уголовном праве.

Вывод 1

Юридическая терминология и иные приемы и средства юридической техники в области единства правового пространства занимает одно из главных мест, поскольку основным требованием улучшения законодательных и других нормативно-правовых актов является унифицированная юридическая терминология не только в отношении конкретного законодательного акта, но и в определенных законодательных отраслях.

Всё ещё сложно? Наши эксперты помогут разобраться

Правовые дефиниции

Правовые дефиниции — еще один способ организации юридической материи. Если рассматривать дефиниции в историческом контексте, можно заметить, что они относятся к новым средствам выражения содержания права. Это касается не только российского права, но и права западноевропейских стран.

Определение понятий активно стало использоваться в Западной Европе с середины XX в., в России — с начала XXI в. По крайней мере в советское время мы не наблюдали широкого распространения дефиниций. Некоторые ученые объясняют это тем, что советский период отличался стабильностью, тогда как сейчас Россия находится на переходном этапе, когда все, в том числе понятия, подвержено динамике. Дефиниции, которые позволяют ее отразить, обеспечивают сегодня стабильность правового регулирования.

Однако в этом объяснении есть доля лукавства. Стабильность в запаадноевропейском обществе является образцом для многих стран, тем не менее, дефиниции там давно нашли применение и отказываться от них не собираются и по сей день. В Советском Союзе дефиниции как способ правотворческой техники просто еще не был интеллектуально полностью освоен. Да и зачем его было осваивать, если законодательство было ориентировано не столько на граждан, сколько на власть.

Но изменился общественный строй в России, иным стал взгляд на многие правовые вопросы, в том числе и на правовые дефиниции. Это правовое явление подверглось мошной интеллектуальной атаке: несколько десятков ученых под руководством

B. М. Баранова собрались на заседание круглого стола (2006 г.) с тем, чтобы с разных сторон осмыслить проблему законодательных дефиниций. Так, например, В. Н. Карташов предложил интегративный подход (формально-логический, лингвистический, философский, исторический, социологический, психологический и специально-юридический) к обоснованию данного феномена.

Дефиниция — это краткое определение какого-либо понятия, отражающее существенные (качественные) признаки явления, предмета.

Необходимо различать определения:

• законодательные (основанные на законодательных или нормативных документах);
• вытекающие из судебной практики (т.е. из судебных решений);
• доктринальные (предлагаемые каким-либо автором или какой-либо школой права).

Законодательные определения являются не только инструментами правотворческой техники, но и (в большинстве случаев) самостоятельными правовыми предписаниями, нарушение которых для субъекта права может повлечь нежелательные последствия. Этот факт имеет особое значение в уголовном праве.

Право — довольно сложная материя, имеющая свои тонкости, которые необходимо изучать профессионально. Однако нормативные акты, где содержатся нормы права, обращены не только к специалистам в области права, но и к обычным гражданам, поэтому в процессе правотворчества необходимо стремиться к тому, чтобы они были по возможности понятными и доступными для людей. Определение употребляемых в нормативных актах понятий — один из основных способов, позволяющих достичь данной цели.

Рассмотрим несколько примеров определений.

Депутат — лицо, избранное избирателями соответствующего избирательного округа в представительный орган государственной власти или в представительный орган муниципального образования на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании (Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»),

Публичная оферта — предложение товара в его рекламе, каталогах и описаниях, обращенных к неопределенному кругу лиц, если оно содержит все существенные условия договора розничной купли-продажи (Гражданский кодекс РФ (далее — ГК РФ)).

Налог — обязательный, индивидуально безвозмездный платеж, взимаемый с организаций и физических лиц в форме отчуждения принадлежащих им денежных средств для финансового обеспечения деятельности государства и (или) муниципальных образований (Налоговый кодекс РФ (далее — НК РФ)).

Рецидив преступлений — совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление (Уголовный кодекс РФ).

Алиби — нахождение подозреваемого или обвиняемого в момент совершения преступления в другом месте (Уголовно-процессуальный кодекс РФ).

Правила составления дефиниций

Разработка юридических определений проходит с большим трудом. Не случайно древние римляне утверждали, что «любое юридическое определение несет в себе опасность». Юридическое определение должно стремиться объединить в общей и отвлеченной формуле все особенности юридического понятия или юридического феномена.

Определение должно наполнить конкретным юридическим смыслом термины, нередко взятые из повседневной речи. Оно должно исключать любую двусмысленность, делая ясным и достоверным толкование и применение той или иной нормы либо группы норм права.

Отсюда следует, что правовые дефиниции должны:

• отражать только существенные признаки обобщаемых явлений; эти признаки должны иметь правовое значение;
• быть полными и отражать все обобщаемые явления;
• быть адекватными, т.е. иметь объем, совпадающий с определяемым понятием;
• не содержать противоречивых суждений;
• не содержать термины, употребляемые в определяемом понятии (чтобы не было тавтологии).

Дефиниции бывают нескольких видов:

полные, т.е. содержащие весь набор существенных признаков («Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания» (ст. 14 УК РФ));

неполные, в которых отсутствует полный набор существенных признаков, хотя присутствуют главные из них («Трудовой договор — это соглашение между работодателем и работником, в соответствии с которым работодатель обязуется предоставить работнику работу по обусловленной трудовой функции, обеспечить условия труда, своевременно и в полном размере выплачивать работнику заработную плату, а работник обязуется лично выполнять определенную трудовую функцию и соблюдать правила внутреннего трудового распорядка» (ст. 56 ТК РФ));

дефиниции-перечни. Они относятся к разряду самых простых. Именно поэтому они были самым распространенным, а точнее — единственным способом характеристики тех или иных правовых явлений в древнем и сословном праве. Такие дефиниции используются, когда еще не накопился достаточный опыт в применении понятия и не представляется возможным определить его путем указания в нем существенных признаков. Они имеют менее отвлеченный и более иллюстрированный характер, однако им присущ серьезный недостаток, касающийся точности и их достоверности (Временный перевод на другую работу без согласия работника — это перевод на срок до одного месяца на не обусловленную трудовым договором работу у того же работодателя для предотвращения или устранения последствий, возникших в случае катастрофы природного или техногенного характера, производственной аварии, несчастного случая на производстве, пожара, наводнения, голода, землетрясения, эпидемии или эпизоотии и в любых исключительных случаях, ставящих под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего населения или его части (ст. 72 ТК РФ).

М. А. Нагорная предлагает другую классификацию, где критерием является способ составления дефиниции:

• дефиниции-перечисления;
• дефиниции, содержащие синтез составных частей явлений, предметов, документов;
• дефиниции через сравнение;
• дефиниции через отличительные признаки;
• дефиниции, в которых указывается на один главный признак явления;
• общие дефиниции, где отражаются закономерности развития явлений.

Далеко не все понятия, встречаемые в нормативных актах, надо определять. Как производить отбор понятий, нуждающихся в особом разъяснении?

В соответствии с правотворческой практикой определению подлежат понятия:

• неточные;
• редкие;
• специальные;
• иностранные;
• сложные юридические;
• обыденные, имеющие множество смыслов;
• по-разному трактуемые юридической наукой и практикой;
• употребляемые в нормативном акте в расширительном или ограничительном смысле;
• переосмысленные, измененные.

Немаловажен вопрос о том, где в нормативном акте помещать дефиниции. На этот счет существует несколько вариантов.

В соответствии с первым вариантом дефиниция понятия дается при первом его упоминании. Это удобно, если нормативный акт небольшой по объему, и пользователь без труда может быстро вернуться к определению, если возникнет такая необходимость.

В Уголовном кодексе РФ определение конкретного преступления дается каждый раз в статье, ему посвященной, и больше нигде, поскольку только в ней о нем идет речь.

Кража — это тайное похищение чужого имущества (ст. 158 УК РФ).

Убийство — это умышленное причинение смерти другому человеку (ст. 105 УК РФ).

Согласно второму варианту в начале нормативного акта (в особой главе или статье) дается серия дефиниций терминов, наиболее важных и к тому же трудных для понимания. Этот вариант подходит для крупных нормативных актов. Но в последнее время он становится все более универсальным.

В ст. 1 Федерального закона от 10 июля 2001 г. № 87-ФЗ «Об ограничении курения табака» дается определение основных понятий:

• табачные изделия — изделия для курения, жевания или нюханья, упакованные в потребительскую тару, в том числе сигареты с фильтром, сигареты без фильтра, папиросы, сигары, сигариллы, табак трубочный, табак курительный, махорка — крупка курительная;
• курение табака — вдыхание дыма тлеющих табачных изделий;
• никотин — вещество, содержащееся в табаке;
• смола — один из продуктов сгорания табака, возникающий в процессе курения и способствующий возникновению заболеваний;
• окружающий табачный дым — табачный дым, содержащийся в атмосферном воздухе закрытых помещений, в которых осуществляется курение табака.

Третий вариант — комплексный: несмотря на расшифровку терминов в начале нормативного акта их определение дается при упоминании в тексте. Вариант может использоваться в тех случаях, когда нормативный акт ориентирован на широкую аудиторию, где повторное разъяснение смысла терминов улучшает понимание норм права.

Четвертый вариант — постранично-ссылочный: в тексте нормативного акта дается ссылка на страницу, статью, пункт нормативного акта, где термин впервые употребляется и определяется. Данный вариант следует использовать при формулировании нормативных актов, рассчитанных на юристов.

Значение дефиниций

Ранее дефиниции были исключительно прерогативой науки, затем стали изредка употребляться и в законодательстве. Однако в последнее время практически во всех странах использование дефиниций для формирования содержания нормативных актов все более расширяется. Чем обусловлен этот процесс?

1. С развитием демократических начал в государстве законодатель «поворачивается лицом» к гражданам: в большей мере отражает в нормативных актах их интересы и формулирует нормы права по возможности ясно и понятно. Дефиниции помогают исключить неясности в законе.

2. Сознание людей возрастает, люди становятся интеллектуально более развитыми. Теперь они не склонны довольствоваться только понятием как таковым, они хотят проникнуть в его суть.

3. Законодательство — это арена столкновения интересов людей. Вот почему, если бы не было дефиниций, каждый склонен был бы выбирать выгодный для него смысл терминов.

4. Усложнилась и сама жизнь. Право — это форма социальной действительности. Оно тоже усложняется. Дефиниции помогают отличить одно понятие от другого.

5. Дефиниции помогают глубже проникнуть в суть регулируемых общественных отношений. Наряду с чиновниками в правотворчестве участвуют ученые. Дефиниции обогащают научную основу законов.

6. Дефиниции позволяют располагать нормативный материал экономно и не допускать повторений.

7. Дефиниции дают возможность упорядочить отношения между федеральным и региональным законодательством: определения терминов в федеральном нормативном акте обязательны для составителей региональных законов. Это предотвращает злоупотребление понятиями.

Как видим, значение дефиниций велико. Они несут довольно серьезную смысловую нагрузку, что не позволяет их считать второстепенным способом выражения содержания права. Однако не следует перегружать ими нормативный акт, поскольку это может лишить его гибкости и оперативности воздействия на общественные отношения.

С.Г. Ватлецов

Ватлецов Сергей Германович — кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры языкознания и иностранных языков Приволжского филиала Российской академии правосудия

Правовые дефиниции как юридические конструкции

В настоящее время в России, как справедливо отмечается в литературе, количественное увеличение законов привело к чрезмерной поспешности в их принятии, к снижению качества принимаемых законов. Решая вопрос о предмете непосредственного регулятивного воздействия закона, в качестве которого выступают важные вопросы государственной и общественной жизни и общественные отношения, отечественные юристы-теоретики и практики исходят из молчаливого согласия в том, что данный вопрос имеет скорее субъективный, нежели объективный характер. В силу этого предмет регулирования закона, «поиском» которого в настоящее время заняты многие юристы-ученые, нуждается четком императивном законодательном определении. Причем, если одни авторы настаивают на конституционном закреплении вопросов, относящихся исключительно к предмету регулирования законов, то другие предлагают ограничиться определением их в специальном федеральном законе, необходимость принятия которого не только не созрела, а уже давно перезрела1.

Мы присоединяемся к вышесказанному и считаем, что в ожидаемом законе должна найти свое место не только обязательная, проводимая на формально-структурном уровне, юридико-лингвистическая экспертиза текста нормативного правового акта. Последний необходимо подвергать анализу на содержательном, семантическом, уровне, который позволит: а) выявлять эффективность тезауруса нормативного правового акта; б) корректировать типовые модели его порождения и построения. Дело в том, что нормативный правовой акт, кроме того, что регулирует общественные отношения, прежде всего, является речевым продуктом, который, как отмечают исследователи, не всегда качественный: излагаемые в нем нормы не всегда просты и доступны для понимания, иной раз неясны и неточны, не четко сформулированы, не отвечают принципу единства терминологии, бывает, что содержат немало пробелов и коллизий как внутри нормативных правовых актов, так и между ними.

Необходимость проводить анализ нормативного правового акта в когнитивно-герменевтическом плане вызвана, по мнению О.В. Баклановой, сложившимся состоянием языка права, которое характеризуется трудностью разграничения логического, информационного, семантического понятийного и социально- нормативного аспектов. Во многом это определяется тем, что на всех стадиях законотворчества находятся не лингвисты, а профессионалы-правоведы, для которых семантическая структура слова и закономерности функционирования терминоединиц не являются доминирующими при формировании и образовании определенного юридического термина и понятия2.

Недостаточное внимание юристов к достижениям наук о языке в своей практике, по мнению Л.Ю. Буяновой, приводит к тому, что их рассуждения о юридическом тексте осуществляются в несколько отвлеченном плане и сводятся к общим рассуждениям. В результате терминологическая лексика юридического языка представляет собой не до конца сформированный континуум, единицы которого не систематизированы полностью, не исследованы в плане интерпретационных возможностей. С этим связаны трудности дефинирования и интерпретации в юридической практике многих юридических терминов3.

В действующем законодательстве отсутствует определение понятий «нормативный правовой акт» и «нормативность». Вместе с тем, в юридической доктрине принято исходить из того, что нормативный правовой акт — это письменный официальный документ, изданный в определенной форме правотворческим органом в пределах его компетенции и направленный на установление, изменение или отмену правовых норм. В свою очередь, под правовой нормой понимается общеобязательное государственное предписание постоянного или временного характера, рассчитанное на многократное применение4.

1 См.: Иванов С.А. Соотношение закона и подзаконного нормативного правового акта: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 2001. — С. 11.

2 См.: Бакланова О.В. Язык права как социолингвистическое образование: особенности лексикографического дефинирования // Современная лексикография и терминология: достижения, проблемы, перспективы: Сборник научных трудов. — Краснодар, 2003. — С. 107.

3 См.: Буянова Л.Ю. Когнитивно-семантический и социальный потенциал языка правотворчества и правоприменения: лексикографическая практика // Современная лексикография и терминология: достижения, проблемы, перспективы: Сборник научных трудов. — Краснодар, 2003. — С. 25—26.

4 См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 11 ноября 1996 года № 781-11 ГД «Об обращении в Конституционный Суд Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 49. — Ст. 5506.

С точки зрения лингвистики, нормативный правовой акт, прежде всего, — текст, то есть «снятый момент языкотворческого процесса, представленного в виде конкретного произведения, отработанного в соответствии со стилистическими нормами данного типа письменной разновидности языка, произведение, имеющее заголовок, завершенное по отношению к содержанию этого заголовка, состоящее из взаимообусловленных частей и обладающее целенаправленностью и прагматической установкой»1.

Основой для построения нормативного правового акта является определенность понятий. Однако здесь, признают исследователи языка права, не все благополучно. «Многие положения, понятийный объем структурируются неадекватным способом, часто преобладает не научное, а обыденное понимание и восприятие терминов»2.

Известно, что особенностью термина как языкового знака является наличие у него дефиниции. Как показывает практика, правоведы основное внимание уделяют толкованию норм права, которые формулируются с привлечением юридических терминов. В результате такого подхода иногда наблюдается функциональное и понятийное смещение: дефиниции юридических терминов подменяются при интерпретации норм права их толкованием3.

Среди наиболее частых способов (приемов, методов) языкового толкования выделяют грамматическое и логическое: «толкование может заключаться в буквальном тексте закона, и тогда оно носит название грамматического толкования; толкование может заключаться в выяснении смысла и цели закона, и тогда оно носит название логического в тесном смысле этого слова»4. С данным утверждением трудно согласиться. «Слово, — писал А.С. Пиголкин, — выразитель мысли, идеи. В грамматическом предложении грамматически сочетаются законы логики и законы грамматики, и противопоставлять их ни в коем случае нельзя. Разрыв грамматического и логического исследования правовой нормы — это по сути дела разрыв языка и мышления»5.

Среди юристов бытует также мнение, что «буквальный смысл закона далеко не всегда является истинным его смыслом… Для понимания закона мало разуметь его буквальный смысл. Надо еще понять его истинный смысл»6. «Как же тогда трактовать закон, если невозможно понять, что из себя представляет этот действительный смысл правовой нормы в отличие от буквального смысла? — недоумевает О.В. Бакланова. — Каким путем его нужно его устанавливать? Законность требует, чтобы смысл правовой нормы всегда точно соответствовал тексту правовой нормы, чтобы содержание и формы выражения правовой нормы тесно сочетались и взаимно исходили друг из друга»7.

В.Б. Кашкин указывал, что язык по самой своей природе обречен на ложь, то есть на выражение чего-то через нечто иное, не связанное с предметом обозначения по природе, «не-истинное» в глазах обыденного сознания. Именно поэтому, несмотря на то, что определенные произвольные сочетания слова-знака и денотата (и даже референта) закрепляются в общественной практике, всегда существует возможность прагматического и затем семантического сдвига.

Язык, как и другие виды коммуникативной деятельности, по сути, является эмергенным8 явлением. Обобщая отдельные человеческие реакции на отдельные сотрясения воздуха речевыми аппаратами многих индивидов, под термином «слово», «грамматическая форма», «фраза» мы условно воспринимаем сочетание звучания и значения как отдельно существующую вещь. Мы называем явления нашего мышления индивидуальными именами и начинаем относиться к ним, как к реально существующим вещам, забывая постепенно об исходной метонимии (переносе значения). Это слово-миф замещает в нашем разговоре целые комплексы нашего опыта: экономия на мыслительных усилиях при условном принятии несуществующего за существующее. Данная особенность обобщения человеческого опыта из необходимой экономии может превратиться в опасность. Опасность заключается, в частности, в том, что отдельные люди могут присваивать себе право говорить от группы людей, не выражая при этом их интересов.

2 Буянова Л.Ю. Когнитивно-семантический и социальный потенциал языка правотворчества и правоприменения: лексикографическая практика // Современная лексикография и терминология: достижения, проблемы, перспективы: Сборник научных трудов. — Краснодар, 2003. — С. 29.

3 См.: Бакланова О.В. Язык права как социолингвистическое образование: особенности лексикографического дефинирования // Современная лексикография и терминография: достижения, проблемы, перспективы: Сборник научных трудов. — Краснодар, 2003. — С. 107—108.

4Шаргородский М.Д. Уголовный закон. — М., 1948 — С. 154.

5 Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. — М., 1962. — С. 58.

6 Агарков М.М. Теория государства и права: Макет учебника. — М., 1948 — С. 163.

7 См.: Бакланова О.В. Язык права как социолингвистическое образование: особенности лексикографического дефинирования // Современная лексикография и терминография: достижения, проблемы, перспективы: Сборник научных трудов. — Краснодар, 2003. — С. 110.

8 От лат. emergo — «всплывать на поверхность, появляться, возникать», то есть таким, которое в реальности существует только в виде множества отдельных действий. См.: Кашкин В.Б. Основы теории коммуникации: Краткий курс. — М., 2007. — С. 51.

В сфере гуманитарного знания субъект и объект как бы «совпадают» в одном лице — человеке. Возникает соблазн навязать познаваемому миру свое виденье, а то и заставить этот мир жить по придуманным и внедряемым человеческой волей законам. Здесь, в сфере гуманитарных знаний, получается, что язык и другие коммуникативные и общественные системы — свойство мое, человека, значит, я могу делать с ним все, что хочу. Однако носители подобных мнений не учитывают одного, но весьма существенного, фактора: а согласятся ли остальные участники процесса коммуникации с их мнениями и нововведениями, даже проще: поймут ли они их? Впрочем, не исключается и сознательное воздействие на язык и нормы коммуникативного поведения1.

Авторское знание наиболее подвержено диалектическим изменениям в связи с развитием науки и получением новых знаний, разнообразием мнений, направлений, школ. Если юридический термин обозначает некий реальный объект (выражая, разумеется, и понятие о нем), мы обязаны беспокоиться, чтобы применение одного и того же термина разными лицами, представителями различных научных течений, школ, методов было ориентировано на одну и ту же языковую реалию. Если же термин выражает лишь некоторую абстрактную юридико-лингвистическую идею, некий конструкт, становится необязательной его устойчивая предметная отнесенность, что открывает, по словам Б.Н. Головина, «широкий простор для понятийно-терминологического и идейно-содержательного произвола»2.

Поэтому начинать грамматическое толкование, как утверждал А.С. Пиголкин, необходимо с исследования каждого слова в нормативном правовом акте. Необходимо установить основное значение исследуемого слова, его смысловой оттенок в данном контексте, выяснить грамматическую форму этого слова. Малейшая ошибка или неточность при этом могут привести к тому, что смысл всей нормы в целом может быть понят неправильно или в той или иной степени искажен3.

«Вместе с этим, — справедливо отмечал Г.О. Винокур, — термины — это не особые слова, а только слова в особой функции, в роли термина может выступать всякое слово»4. Применительно к нашему исследованию, мы представляем юридический термин как языковой знак, структурированный в виде трех элементов, составляющих известный треугольник Фреге: 1) материальная (звуковая/графическая) оболочка слова-термина (экспонент); 2) конкретный предмет, явление, событие, свойство, действие, обозначаемое словом-термином или словосочетанием-термином (денотат); 3) понятие о конкретном предмете, денотате (сигнификат).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Особое отличие термина от общеупотребительного слова — его конвенциональность, то есть наличие у термина оговоренного смысла, условленности, которая «вырывает этот языковой участок из объективной стихии языка»5. Термином слово становится с момента, когда ему подобран, «приписан» особый экспонент по договоренности специалистами определенной области знания или деятельности. Что касается нетерминологической лексики, то договориться между собой и управлять лексическим значением общеупотребительного слова люди не могут6.

Эмпирически очевидно, геометрический образ термина-знака останется незавершенным без еще одного элемента — субъективного восприятия юридического термина, его интерпретации (согласно Ч. Пирсу). По нашему мнению, именно четырехугольная структура термина-знака является полной и выступает мерой критического восприятия термина, сопоставлением его видения с тем смыслом, который вложил законодатель, критерием оценки компетентности правотворца и правоприменителя в понимании определенного термина в пределах юридического текста. В идеале, результат кодирования (на стадии правотворчества) и декодирования (на стадии провоприменения) мысли юридического понятия, включенного в данный текст, должен быть абсолютно идентичным, то есть без множественности интерпретаций. При этом значения терминов, установленные законодателем для одной отрасли права или одного закона, должны распространяться и на другие отрасли права или другой закон с единой трактовкой, сохраняя единство номенклатуры.

К сожалению, в российском законодательстве намечается иная тенденция, когда несоблюдение такого принципа приводит к противоречиям (коллизиям) в праве. Например, лексема «резидент» в гражданском праве со значением «зарегистрированное физическое или юридическое лицо на какой-либо территории» и «резидент» в международном праве со значениями: «полномочный представитель государства-метрополии при правительстве зависимого государства»; «дипломатический представитель в малом государстве, рангом ниже посланника». Данная разноречивость характеризуется как межотраслевая омонимия терминов: один экспонент указывает на разные денотаты с различными сигнификатами. Раз так,

1 См.: Кашкин В.Б. Основы теории коммуникации: Краткий курс. — М., 2007. — С. 133, 137—139.

2 См.: ГоловинБ.Н. Лингвистические термины и лингвистические идеи // Вопросы языкознания. — 1976. — № 3. — С. 21.

3 См.: Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. — М., 1962. — С. 58.

4 Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды МИФЛИ. — 1939. — С. 5.

тогда лексема «резидент» скорее стремится к нетерминологической лексике, поскольку теряет признаки термина: контекстуальную независимость, системность, моносемичность, стандартизацию, а значит — конвенциональность. Современные словари русского языка не успели зафиксировать у лексемы «резидент» значение «зарегистрированное лицо на какой-либо территории», хотя, надо признать, такое значение иногда фигурирует в речи специалистов. Тем не менее, применительно к рассматриваемой дефиниции вряд ли можно говорить о полном сформировавшемся, узнаваемом, специальном контексте такого понятия. Такие лексемы мы характеризуем какложноориентирующие термины, или термины с некорректными ассоциациями, поскольку нормативный правовой акт, являясь регулятором общественных отношений, распространяет свое действие на широкий круг лиц, дефиниции и понятия, входящие в его состав, должны иметь национально-культурный отпечаток и быть достоянием всего общества, познавательной деятельности прежних поколений, которые человек получает в процессе социализации.

Мы считаем, что законодателю следовало бы определять значение легальных дефиниций термина только в общепринятом понимании, использовать языковые, узуально закрепившиеся лексические единицы. Словам и выражениям закона следует придавать то значение, которое они имеют в литературном русском языке, иные интерпретации недопустимы. Игнорирование этого принципа влечет появление юридических коллизий и неопределенности норм. Такие нормы могут стать средством для манипулирования и перестанут в итоге восприниматься простыми гражданами.

Особенно удручает современная тенденция замещения традиционной номенклатуры юридических терминов новой, только зарождающейся лексикой, за которой, по нашему мнению, скрывается расплывчатость понятий, их неясность, теоретическая несостоятельность. Такие лексемы мы, вслед за К.А. Шипковым, называем терминоидами и прототерминами.

Терминоид — специальная лексема, использованная для называния недостаточно устоявшихся (формирующихся) и неоднозначно понимаемых понятий, не имеющих четких границ, а значит, и дефиниций. Терминоиды не имеют таких терминологических свойств, как точность значения, контекстуальная независимость и понятийный устойчивый характер.

Прототермин — специальная лексема, появившаяся и применяющаяся в донаучный период развития специальных знаний, и поэтому она называет не понятия (которые возникают с появлением науки), а специальные представления. В настоящее время прототермины существуют либо в виде лексических единиц предметных областей, в которых отсутствует (еще не сформировались) научнотехнические основы, либо в виде так называемых народных терминов, используемых параллельно с научными терминами, но без связи с понятийной системой.

В обоих случаях прототермины используются для обозначения объектов специальной области, но воспринимаемых на уровне специальных представлений, а не понятий1. «Термин приписывается поня-тию»2 и вводится для сокращения последнего, то есть такое понятие находит свое выражение в специально созданных для данной функции словах, термин может характеризовать не всегда объективную реальность, а лишь феномены, созданные для познания самой науки (понятия знака, значения, интерпретации, модели, формализации)3. Экспонент терминоида, прототермина находится в динамике, состояние сигнификата (понятия) характеризуется неустойчивостью его содержательных признаков, возможностью квалифицировать денотат с различных точек зрения, наличие полисемии термина, нечеткость его содержания, разнопланновость дефиниций. Приведем примеры таких лексем: ноу-хау, инсайдер, инсайдерская информация. Это «модные» профессионализмы, немотивированные заимствования из английского языка, которые лишь перефразируют, замещают традиционные экспоненты секрет производства, штатный сотрудник, сведения о деятельности какой-либо организации соответствующих денотатов.

О функционировании иностранных элементов в отечественной терминосистеме ярко писал В.А. Гречко: «Возражение вызывает позиция сторонников интернациональной, или немотивированной, терминологии… К чему это приведет, нетрудно догадаться. Мы только по грамматическим признакам, строю предложений, по немногим, преимущественно служебным словам будем угадывать черты родного языка, как в «Глокой куздре» Л.В. Щербы»4.

По нашему глубокому убеждению, язык права должен быть старомодным, освященным традицией, а потому оставаться понятным всем. Пусть он будет громоздким и сложным, но только так он сохранит свою меткость и легитимность. Упрощения и перемены, свойственные для бытовой языковой сферы, в сфере юриспруденции таят в себе опасность множественных интерпретаций, которые неминуемо ведут к злоупотреблениям. Поэтому терминологическая лексика современного юридического языка требует скорейшей ее систематизации.

1 См.: Ватлецов С.Г. Основные лингвистические понятия: Словарь для студентов с углубленным изучением английского языка. — Н. Новгород, 2004. — С. 103, 146.

2КапанадзеЛ.А. О понятиях «термин» и «терминология» // Развитие лексики русского языка. — М., 1965. — С. 75—85.

3 См.: ГоттВ. Общенаучные понятия и их роль в познании / В. Готт, А. Урсул // Коммунист. — 1974. — № 9. — С. 81.

4 Гречко В.А. Каким должен быть термин? // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. — Новосибирск, 1976. — С. 102.