За годы правления Дмитрия Медведева стало ясно, что модернизация явно противоречит и фундаментальным основам доминирующей в стране рентной экономики. В 2008–2009 и 2014 годах два цикла падения цен на нефть показали всю иллюзорность пресловутой экономической стабильности. В России не сложилась устойчивая национальная финансовая система, страна остается сырьевым придатком развитых держав и полностью зависит от ситуации на глобальных финансовых рынках. Убежден, что в ближайшие годы этот факт будет признан правящей элитой и попытки переломить негативные тренды будут отвергнуты. Россия начнет свое осознанное движение по «сырьевой траектории» с уклоном на восток и юг – и это будет не свободным политическим выбором, а единственной продиктованной экономической логикой возможностью.
Судя по всему, Россия сейчас меняет парадигму развития с условно «казахской» (активное промышленное развитие на основе мощного роста в сырьевом секторе, приток зарубежного капитала, внешнеполитическая многовекторность) на условно «белорусскую» (огосударствление; попытка игры на противоречиях между соседями с Запада и Востока; жизнь «от девальвации до девальвации» с медленным повышением уровня благосостояния и затем «сваливанием» в рецессию).
Цикл такого бессмысленного движения составляет 4–6 лет, и я думаю, что к 2020 году мы как раз и придем к очередной низшей точке синусоидной траектории. Как и в белорусском случае, все возможности и резервы (включая и китайскую поддержку, которая потребуется неизбежно) будут отмобилизованы к президентским выборам, после чего вновь наступит спад. При этом сырьевые цены, которые с большой долей вероятности в ближайшие годы начнут восстанавливаться, поддержат систему еще довольно долгое время, не ставя на повестку дня вопрос ее существования.
Фундаментальная черта путинского режима – полная условность прав на крупную собственность – останется основой его сохранения в обозримом будущем. Российская политическая и экономическая система основана не на целях, а на состоянии, не на результатах, а на процессе. Все в ней – временщики, от министра финансов успешного региона, исчезающего за границей с сотнями миллионов долларов, до бизнесмена, который рад уже тому, что у него отобрали его компанию, но не дивиденды, полученные за время владения ею. В стране нет идеологии – она давно заменена жаждой денег. При этом система открыта, и недовольные правилами всегда имеют право (и возможность) на «выход», что делает ее намного более устойчивой, чем в свое время СССР. Поэтому серьезные трудности, с которыми сталкивается режим, не угрожают пока его выживанию.
Большие вызовы системе находятся за горизонтом 2020 года. С одной стороны, технологический прогресс в ближайшие десять лет резко сократит зависимость развитых стран от нефти и газа. Россия с ее поставками будет оттеснена на восток, где с ней будут разговаривать куда более жестко, чем сегодня в Европе. Финансовые потоки, контроль над которыми составляет цель существования политической элиты, начнут истощаться, и борьба за них станет восприниматься как рискованная, но не приносящая должной выгоды.
В этой ситуации элита предпочтет «рассеяться по миру», наслаждаясь плодами награбленного (заработанного); для Запада было бы верхом неосмотрительности мешать этому. Некой аналогией может быть крах СССР: тогда центральная власть, по сути, просто разошлась, спустив флаг и «выключив свет». Разница будет лишь в том, насколько далеко уедут от Кремля его бывшие обитатели.
С другой стороны, к середине 2020-х годов эпоха Владимира Путина подойдет к своему концу и чисто физиологически. «Маневр» по образцу 2008 года будет невозможен по причине очевидной нереалистичности возврата в 2030-м. Поэтому, вероятно, будет принят тот или иной вариант пожизненной власти – причем, скорее, вариант не Дэн Сяопина, а Нурсултана Назарбаева. Политическое «поле» к тому времени будет зачищено так, что никто из находящихся на нем не сможет претендовать на что-либо большее, чем любой другой участник игры.
В такой ситуации уход признанного лидера практически наверняка вызовет череду конфликтов, оборачивающихся политической смутой. Если учесть, что она наступит после еще одного десятилетия выталкивания из страны деятельного, молодого и образованного населения, то она окажется достаточно затяжной, а методы противостояния вовлеченных в нее сил – не слишком цивилизованными.
Всего пять лет назад казалось, что Россия способна отрефлексировать внешние вызовы; «перезагрузить» отношения с Западом; провести хотя бы ограниченную модернизацию; сменить одно поколение лидеров на другое. Тогда все было в режиме light: пятидневная война, полугодовое снижение цен на нефть, быстрое восстановление доверия. Сейчас понятно, что перелома не случилось – и потому дальнейший путь системы просматривается вполне четко: это путь, ведущий к ее коллапсу и хаосу.
Но хотя такая перспектива не слишком оптимистична, она вовсе не безнадежна. После 2020 года видятся контуры «новых 1990-х», которыми, надеюсь, Россия воспользуется лучше, чем «настоящими» 1990-ми. Хотя бы потому, что у страны уже будет пример очередного тупикового пути, по которому она прошла, возглавляемая человеком из авторитарного прошлого.
Фото: EPA/Vostock-Photo
Содержание
Данные о падении ВВП США впечатляют, но не отражают важных текущих вызовов.
В конце прошлой недели был обнародован один из самых ожидавшихся статистических показателей этого лета — ВВП США за II квартал, когда американская экономика была практически полностью «закрытой». Цифра –32,9% потрясла многих и вызвала живые обсуждения. Однако, полагаю, она не является катастрофической (и, что более важно, не отражает наиболее важных текущих вызовов).
Гудбай, Америка? Идеологическая составляющая взрывного роста насилия Общество
Гудбай, Америка? Идеологическая составляющая взрывного роста насилия
8081
Прежде всего следует заметить: не стоит считать, что экономика США сократилась на треть. Речь идет о снижении в годовом исчислении, то есть о том, что таким было бы падение за год, если бы тренд II квартала сохранился в III и IV. Если говорить о реальном сокращении по отношению к предшествующему кварталу, оно составило 9,5% — что, однако, все равно представляет собой худший результат в американской истории. С учетом снижения в I квартале падение превысило 10% (для сравнения: через 3,5 года после биржевого краха 1929–го этот показатель составлял 37%). Между тем, как мне кажется, дьявол (или, вероятнее, ангел) кроется, как обычно, в деталях.
В большинстве случаев экономический кризис сопровождается падением фондовых рынков, снижением доходов населения и отсутствием сбережений. В нашем случае всё выглядит совершенно иначе. Реальные располагаемые доходы населения во II квартале выросли на 44,9% в годовом выражении, или на 13% по сравнению с предшествующим кварталом; доля сбережений по отношению к доходам выросла почти втрое: с 9,5% в I квартале до 25,9% во II; с 1 апреля по 30 июня общая капитализация американского фондового рынка выросла на 16,3%, или на $4,96 трлн, что составило 23% от уровня ВВП 2019 года.
Иначе говоря, за время самого катастрофичного спада в американской экономике граждане страны стали как никогда богаче. При этом сокращение спроса из–за локдауна превысило 14% в абсолютном выражении, что привело к снижению цен (дефляция по результатам II квартала составила 1,5%, или беспрецедентные 4% в годовом выражении).
Однако вопрос о том, чего следует ждать в ближайшем будущем, остается открытым — по двум причинам.
С одной стороны, и это хорошо известно, эпидемия коронавируса в США, пошедшая было на спад в начале лета, в последние недели вернулась с новой силой из–за преждевременного снятия ограничений во многих штатах. Количество новых кейсов в конце июля достигало 74,5 тыс. в день, что более чем вдвое превышает пиковые показатели апреля; смертность также поставила очередные рекорды.
Сейчас практически ни у кого нет сомнений в том, что новые меры по ограничению бизнес–активности не за горами; надежд на своевременное начало в сентябре полномасштабного рабочего и учебного сезонов остается все меньше. Негативные ожидания давят на фондовый рынок, с начала июня остающийся в боковом тренде; долгожданный всплеск потребительских расходов откладывается, на протяжении нескольких недель отмечается рост числа новых заявок на пособия по безработице и снижение активности авиаперевозок.
Реклама
С другой стороны, сказывается приближение президентских выборов и накал партийной борьбы. Основная мера поддержки населения — выделение по $600 в неделю, или почти $8 тыс. за 3 последних месяца, каждому потерявшему работу в результате эпидемии — была рассчитана до конца июля, и в Конгрессе нет согласия относительно того, следует ли ее продлевать, пусть даже и в урезанном формате.
Идиотская мера: санкции против «Северного потока — 2» раскалывают атлантическое партнёрство Санкции
Идиотская мера: санкции против «Северного потока — 2» раскалывают атлантическое партнёрство
623
Очередной пакет помощи общей стоимостью $1 трлн, внесенный республиканцами, пока не принят: демократы считают сумму недостаточной, но, судя по всему, хотели бы «расщедриться» уже от своего имени, после того как станут победителями на выборах в ноябре. Республиканцы, отчасти резонно считающие, что за безделье нельзя получать больше, чем за работу, находятся сейчас в ловушке, так как для обеспечения возврата занятости нужно продолжать «открытие» экономики, а это в нынешних условиях чревато настоящей катастрофой.
Сегодня большинство американских аналитиков исходят из того, что III квартал компенсирует как минимум половину озвученного на прошлой недели падения; руководство ФРС повторяет, что оно готово поддерживать экономику в той мере, в какой это будет необходимо; можно также предположить, что враждующие силы в Конгрессе придут к некоторому согласию относительно новой порции стимулов — никому не хочется быть обвиненным в очередных хозяйственных неприятностях.
Однако самыми важными факторами в нынешних условиях остаются два обстоятельства.
Во–первых, это дальнейшее развитие эпидемии коронавируса и то, какие последствия она вызовет в отдельных штатах (сейчас в США возобновляются попытки установления локальных карантинов, которые могут существенно помешать восстановлению нормальной хозяйственной активности).
Во–вторых, это замыслы стратегов Белого дома относительно президентской кампании: если Дональд Трамп предпочтет сосредоточиться не на экономическом росте (гордиться которым сейчас намного сложнее, чем было, например, в начале года), а на проблеме расовых протестов, обеспечения либеральных свобод или на отношениях с Китаем и другими «противниками Америки», то экономическое восстановление может оказаться на втором плане и в этом случае затянется на более долгий срок.
Подводя итог, я бы все же сказал, что к «кризисным» цифрам не следует относиться панически. Как говорит прекрасный политолог Виталий Шкляров, мы живем в мире, не охваченном кризисом, а «поставленном на паузу». И поэтому только тогда, когда тумблер будет, наконец, переключен со stop на power, мы сможем оценить реальные масштабы и последствия драматических событий этого лета.
Реклама
Владислав Иноземцев, обозреватель, Вашингтон
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter
