УДК 347.51
Содержание
ОСОБЕННОСТИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВИНЫ ОРГАНИЗАЦИЙ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
И.В. Самылов
Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры теории и истории государства и права Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15 E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
В статье исследуются основные подходы в отечественной и зарубежной юридической науке, действующем российском законодательстве и судебной практике к определению вины организации при совершении правонарушения. Отмечаются существующие противоречия при установлении вины юридического лица в рамках гражданской, административной и налоговой ответственности. Предлагается единый подход к определению вины организации как непринятия необходимых и возможных по обстоятельствам дела и требованиям закона разумных мер для предотвращения ненадлежащего исполнения юридических обязанностей или причинения вреда. Обосновывается возможность единого понимания вины юридических лиц в разных отраслях права.
Ключевые слова: вина; правонарушение; юридическое лицо; юридическая ответственность
Юридическая ответственность, по действующему российскому законодательству, основывается на общем принципе вины, в соответствии с которым вина является необходимым субъективным элементом правонарушения и условием наступления ответственности, если иное специально не оговорено законом. Такая позиция закреплена, в частности, рядом актов высшей судебной инстанции – Конституционного Суда РФ. Так, в постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. №1-П указано: «Наличие вины – общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно…» .
Субъектами гражданско-правовой, налоговой и административной ответственности наряду с индивидами являются также организации – юридические лица. Более того, в науке с середины 90-х годов широко обсуждается идея введения уголовной ответственности юридических лиц. Вместе с тем известно, что классическое определение понятия вины как психического отношения нарушителя к своему поведению и его последствиям, выработанное в основном в рамках науки уголовного права, малопригодно для понимания вины организаций. Таким образом, применение общетеоретических положений о виновной ответственности к такому специфическому субъекту, как юридическое лицо, сопряжено с некоторыми сложностями.
Не раз отмечалось, что по вопросу о природе вины организаций существует два основных подхода: субъективный (психологический), при котором вина организации рассматривается с позиции отношения ее должностных лиц, органов и работников к совершаемому нарушению; и объективный (поведенческий), когда вина организации определяется исключительно через оценку ее внешних актов .
Психологическая концепция вины представлена, примеру, в трудах О.С. Иоффе, который полагал, что «юридическое лицо – это организованный коллектив, обладающий коллективным сознанием и коллективной волей; оно способно к такому сознательному волевому отношению, которое образует содержание вины». Вина юридического лица может выражаться в виновных действиях его работника, совершенных в связи с его профессиональной деятельностью, или коллектива в целом . Психологический подход в виде теории «доминирующей воли» представлен и в современной литературе. Так, по мнению Ю.Ю. Колесниченко, «вина юридического лица в совершении административного правонарушения есть субъективное отношение к противоправному деянию коллектива этого юридического лица, но определяемое по преобладающей воле, под которой прежде всего понимается воля администрации (органов управления) организации, ее полномочных должностных лиц, а также иных лиц, имеющих право давать обязательные указания в пределах структуры юридического лица» .
Аналогичная концепция доминирующей воли рассматривается в качестве основы ответственности в корпоративном праве Великобритании и США в виде известной теории «alter ego» (второго я). В литературе приводится ставшее прецедентным решение по делу Lennard’s Carrying Co Ltd v. Asiatic Petroleum Co Ltd (1915), которым на компанию была возложена ответственность за действия ее директора со следующей мотивировкой: «Корпорация – это абстракция, она не имеет собственного разума, также как не имеет собственного тела; ее руководящую волю следует искать в лице кого-нибудь, обычно именуемого агентом, но являющегося на самом деле руководящей волей и разумом корпорации, поистине alter ego и центром личности корпорации» .
Второй отмеченный подход – объективный или поведенческий – предлагает при определении вины организаций использовать объективные критерии, основанные на оценке внешнего поведения нарушителя. Вина в таком случае определяется как комплекс негативных элементов, обусловленных дезорганизацией деятельности юридического лица, недостаточной организованностью, непринятием необходимых мер для надлежащего исполнения возложенных на него обязанностей, отсутствием требуемых усилий для предупреждения правонарушения и устранения их причин.
Уже в 70–80-е годы ХХ века специалисты отмечали, что психологические характеристики типа «субъективное отношение», «умысел», «неосторожность» и т.п. непригодны для анализа деятельности хозяйственных организаций. Как верно заметил, в частности, Б.И. Пугинский, для решения вопросов ответственности организаций не имеет какого-либо значения характер отношений работников и должностных лиц к своим противоправным действиям. Фактически при применении мер ответственности к организациям почти никогда не проверяется отношение руководителя или работников к значению их поступков для юридического лица . Проверка вины сводится к установлению того, могла ли организация при нормальных допускаемых законом усилиях обеспечить исполнение обязательства и входило ли предупреждение и устранение причин нарушения в ее компетенцию, т.е. выявляются не психологические, а ситуационные факторы. Поэтому Б.И. Пугинский предложил следующее определение вины организации в гражданском праве: «невыполнение организацией допускаемых и требуемых законодательством усилий для надлежащего исполнения обязательства, неиспользование предоставленных прав и возможностей для устранения нарушения» . Поведенческое понимание вины применительно к организациям получило в дальнейшем признание и поддержку в науке административного права.
Так, Е.В. Овчарова, ссылаясь на указанную работу Б.И. Пугинского, определяет вину организации (юридического лица) в совершении административного правонарушения как «неприложение юридическим лицом допускаемых и требуемых законодательством усилий для выполнения возложенных на него обязанностей, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, а также как неиспользование предоставленных прав и возможностей для устранения причин административного правонарушения» .
Дискуссия между сторонниками указанных подходов пока далека от завершения. Главная трудность в процессе выработки единого понимания вины юридических лиц состоит в том, что в различных законодательных актах использованы разные концепции, что препятствует выработке единообразной правоприменительной практики, а также усложняет задачу определения вины как общего условия юридической ответственности для организаций.
Так, в п. 2 ст. 2.1 Кодекса об административных правонарушениях РФ вина организации отграничена от вины граждан и определена согласно последовательной поведенческой трактовке: «юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых настоящим Кодексом или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению». Недостатком приведенной формулировки является, на наш взгляд, то, что закон не устанавливает разумных границ для тех мер, которые организация должна принять для соблюдения правовых норм. Практика применения указанной нормы показывает, что административные органы и суды для подтверждения вины юридического лица ограничиваются доказательством того факта, что организация не приняла необходимых мер для исполнения обязанности, которые, в принципе, можно было принять .
Характерный пример – обширная практика применения ст. 14.5 Кодекса об административных правонарушениях РФ, которая устанавливает ответственность за продажу товаров, выполнение работ или оказание услуг без применения в установленных случаях контрольно-кассовых машин (ККМ). Административные органы, применяющие указанную норму, фактически исходят из принципа объективного вменения: если ККМ не была применена в организации торговли при продаже товара, следовательно, в этом виновата организация, осуществляющая торговлю, независимо от обстоятельств дела. Той же позиции, зачастую, придерживаются и арбитражные суды. Ситуация, в частности, не меняется, если организации удается доказать, что неприменение ККМ произошло в результате нарушения конкретным работником своих должностных обязанностей при наличии специального образования у работника, четкой должностной инструкции, с которой работник был ознакомлен, внутренних приказов об обязательности применения ККМ, проведения инструктажа работников о необходимости соблюдения порядка применения ККМ и т.п. В любом случае административные органы, а вслед за ними и арбитражные суды, делают вывод: неприменение юридическим лицом ККМ вследствие ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей его работником не является обстоятельством, освобождающим само юридическое лицо от ответственности .
При таком подходе виновность, по сути, сводится к противоправности и единственным основанием для признания нарушителя невиновным остается действие непреодолимой силы, так как фактически организация не имеет принципиальной возможности предотвратить нарушение лишь при наличии чрезвычайных и непреодолимых обстоятельств; во всех остальных случаях нарушения можно было избежать. Другое дело: насколько обоснованно требовать и ждать от организации принятия всех потенциально возможных мер в каждой конкретной ситуации? Было бы логично установить рамки таких мер, которые можно разумно ожидать от добросовестного участника правоотношений, за пределами которых можно говорить об отсутствии вины.
В Налоговом кодексе РФ, напротив, получила отражение психологическая трактовка вины. В соответствии с п. 4 ст. 110 Налогового кодекса РФ вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения. Вина последних определяется по общим правилам установления умысла и неосторожности, аналогичных по содержанию формулировкам уголовного права (подп. 1–3 той же статьи). При этом, как справедливо отмечалось в литературе, арбитражная практика фактически устанавливает вину организации за совершение налогового правонарушения в зависимости от противоправности самого деяния, а не путем установления психической вины должностных лиц этой организации .
Гражданский кодекс РФ также не разграничивает вину граждан и организаций; кроме того, он не дает развернутого определения вины, указывая лишь, что лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства (п. 1 ст. 401). В целом, данный подход построен на основе поведенческой конструкции, хотя нельзя сказать, что психологический подход отвергнут вполне и последовательно, так как оценка степени заботливости и осмотрительности может быть весьма субъективной.
Как видим, законодатель вполне сознательно предпочитает не давать положительного определения весьма спорному в науке понятию вины применительно к организациям, четко указывая лишь обстоятельства, при которых вина точно отсутствует. До тех пор пока вопрос будет окончательно решен в науке, такой подход следует считать вполне оправданным.
Вместе с тем представляется, что общий межотраслевой подход к определению вины организации позволит унифицировать правоприменительную практику и устранить существующие противоречия нормативных актов. Такой подход, по всей видимости, должен учитывать два обстоятельства. Во-первых, применение общих положений об ответственности к юридическим лицам должно соответствовать принципам соответствующей отрасли права. Например, одним из основных начал гражданского права является принцип равенства субъектов, в соответствии с которым общие положения о гражданско-правовой ответственности должны в равной мере распространяться как на физических, так и на юридических лиц. Во-вторых, независимо от отрасли права и вида юридической ответственности, деятельность организаций имеет ярко выраженную специфику, в связи с чем выявленные особенности процедуры применения ответственности к организациям должны иметь межотраслевое значение.
Наиболее последовательный и логичный подход к определению вины организаций, основанный на поведенческой концепции, представлен, на наш взгляд, в Кодексе об административных правонарушениях РФ. Полагаем, что именно такой подход будет плодотворным для выработки межотраслевого определения вины организаций при совершении правонарушения. Ведь деятельность организаций в хозяйственном обороте, равно как и в других сферах, вообще предполагает сознательный, волевой характер поведения субъектов, поэтому в каждом отдельном случае не требуется выяснять их конкретное отношение к своим поступкам, учитывая, что дееспособность и вменяемость организаций по субъективным основаниям вообще не могут быть поставлены под сомнение. Применительно к организациям со статусом юридического лица следует также учесть, что юридическое лицо есть определенная правовая форма, средство, с помощью которого закон допускает участие в обороте разнообразных по своей природе образований. Признавая за юридическими лицами возможность участвовать в определенного рода отношениях, нести определенные обязанности, закон устанавливает возможность юридической ответственности таких лиц за ненадлежащее исполнение этих обязанностей. Однако, поскольку юридическая личность является свойством весьма разнообразных образований, по-разному реализующих свою дееспособность, нет никакой возможности установить общее правило относительно установления конкретных виновников нарушения. Определить же общее субъективное основание ответственности можно лишь формально – как несоблюдение по любым причинам определенных, стандартных для данной ситуации требований, когда такое соблюдение было объективно возможно путем принятия разумных мер. В этом, по сути, и состоит вина организации.
Недостатком же определения вины организации, приведенного в Кодексе об административных правонарушениях, а также в работах названных выше сторонников классического поведенческого подхода, является, на наш взгляд, отсутствие указания на разумные границы тех мер, которые организация должна принять для соблюдения правовых норм. Как отмечалось выше, виновность не должна отождествляться с противоправностью. Если применить аналогию с гражданским законодательством (п. 1 ст. 401 Гражданского кодекса РФ), то организация (юридическое лицо) должна быть признана невиновной, если ею были приняты все меры для предотвращения нарушения, которые можно было ожидать при той степени заботливости и осмотрительности, которые требовались от добросовестного лица по характеру регулируемых отношений.
Таким образом, учитывая особенности правосубъектности организаций, можно предложить следующее определение: вина организации (юридического лица) в совершении правонарушения состоит в непринятии необходимых и возможных по обстоятельствам дела и требованиям закона разумных мер для предотвращения нарушения юридических обязанностей или причинения вреда. От противоправности как характеристики объективной стороны правонарушения вина при таком подходе отличается лишь указанием на возможность надлежащего исполнения обязанностей. Именно наличие или отсутствие такой возможности и является, по сути, главным предметом, устанавливаемым судами и арбитражными судами при определении вины организаций, как по гражданским, так и по административным спорам. Вместе с тем организацию следует признать невиновной в случае, если ею были предприняты разумные мероприятия для предотвращения нарушения, принятие которых обоснованно можно было бы ожидать от добросовестного лица.
Предложенный подход может быть использован именно как межотраслевой, поскольку он вполне соответствует условиям, заданным выше. С одной стороны, предложенное понимание вины организаций вполне соответствует общему пониманию вины в гражданском праве (при условии принятия поведенческого подхода) и в этом смысле не противоречит общему началу равенства субъектов в гражданском праве. С другой стороны, предложенное определение отличается от понимания вины индивидуальных субъектов в сфере карательной ответственности (административная, уголовная), которое традиционно основано на психологическом подходе. Вместе с тем такое отличие не порождает фундаментальных проблем, поскольку в публичном праве вообще нет требования равного подхода ко всем категориям субъектов, аналогичного соответствующему принципу гражданского права. В результате предложенная формулировка с учетом необходимых уточнений, диктуемых спецификой отраслей, может быть использована равным образом в гражданском, налоговом и административном праве, а также в других отраслях, в которых признается или будет признана в будущем ответственность организаций.
Указанный подход, в частности, может быть принят также при определении вины организаций в уголовном праве в случае, если практические соображения приведут законодателя к необходимости установления уголовной деликтоспособности организаций. С учетом принятия указанного подхода к определению вины коллективного субъекта полагаем, что в настоящее время отсутствуют существенные теоретические препятствия для введения уголовной ответственности организаций. Это вполне очевидно после того, как в законодательстве получил закрепление другой вид карательной ответственности для юридических лиц – ответственность административная, основанная на тех же принципах, что и уголовная.
Библиографический список
Постановление Конституционного Суда РФ № 17-П/2020 было дополнено особым мнением судьи КС Сергея Князева, который полагает, что Суду следовало признать противоречащими Конституции ряд норм КоАП, на основании которых юридическое лицо привлекается к ответственности за умышленное неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности. Стоит отметить, что Сергей Князев был судьей-докладчиком по данному делу.
КС об ответственности организации без установления формы вины
Напомним, в Постановлении от 14 апреля 2020 г. Конституционный Суд пришел к выводу, что ч. 2 ст. 2.1, ч. 1 ст. 2.2 и ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП не противоречат Основному Закону, поскольку предполагают, что юридическое лицо лишь тогда подлежит привлечению к административной ответственности за умышленное неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности, когда установлен умышленный характер действий (бездействия) должностных лиц (работников) этой организации, ответственных за исполнение таких требований, и этот вывод надлежащим образом мотивирован в постановлении по делу об административном правонарушении.
Если же умышленный характер действий (бездействия) указанных граждан из обстоятельств дела не усматривается и при этом имелась возможность для соблюдения соответствующих требований, но организация не приняла все зависящие от нее меры по их соблюдению, то административная ответственность юрлица может наступать только за неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности, совершенное по неосторожности.
В то же время Суд отметил, что законодатель вправе скорректировать как общие положения КоАП об ответственности организаций, так и составы, посягающие на транспортную безопасность. В том числе возможен отказ от использования формы вины в качестве критерия для выделения административного правонарушения в самостоятельный состав применительно к случаю, когда его субъектом признается юридическое лицо, в пользу иных критериев, отвечающих требованиям определенности и справедливости.
Вина юридического лица форм не имеет
В особом мнении Сергей Князев напомнил, что общепризнанным принципом привлечения к ответственности во всех отраслях права является наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения, а всякое исключение из этого принципа должно быть прямо предусмотрено законом.
Вне зависимости от подхода к определению вины юрлица признаки составов административных правонарушений должны быть описаны прямо и непротиворечиво, подчеркнул судья. Это, по его мнению, позволит исключить случаи необоснованного привлечения к административной ответственности, порождаемые в том числе неоднозначной интерпретацией деликтоспособности организаций.
Сергей Князев напомнил о том, что юридические лица в любом случае не подлежат привлечению к административной ответственности в отсутствие собственной вины в совершении административного правонарушения, о чем ранее говорил и КС РФ. При этом необходимо помнить, что Общая часть КоАП исключает возможность психологического (субъективного) подхода к признанию юридического лица виновным в совершении административного правонарушения. Лишь физическое лицо обладает возможностями что-либо «сознавать», «предвидеть», «желать», «сознательно допускать» и на что-либо «самонадеянно рассчитывать», а стало быть, только оно и может совершить административное правонарушение умышленно или по неосторожности, подчеркнул судья КС.
Что же касается юридического лица, то в его отношении ч. 2 ст. 2.1 КоАП императивно опирается на поведенческий (объективный) алгоритм установления виновности в совершении административного правонарушения, фактически увязывая его с объективным вменением, не предполагающим учета каких-либо психологических (субъективных) нюансов административно-противоправного поведения юридического лица, считает Сергей Князев.
«И в этом нет ничего удивительного. Не стоит забывать, что первоначальный вариант КоАП РФ не был подписан Президентом РФ во многом именно из-за того, что в нем отсутствовало разграничение признаков вины в отношении физических и юридических лиц. При этом, используя право вето <…>, он обратил особое внимание Федерального Собрания на то, что толкование вины в форме умысла или неосторожности вряд ли применимо к юридическим лицам как к субъектам административных правонарушений, а значит, в Кодексе должны быть установлены отличительные критерии виновности юридических лиц», – указал судья.
То есть, подытожил он, действующее правовое регулирование базируется на том, что привлечение юридического лица к административной ответственности за совершение любого административного правонарушения возможно только в случае наличия непосредственно его вины в совершении административно-противоправного деяния, установление которой должно осуществляться в соответствии с ч. 2 ст. 2.1 КоАП безотносительно к решению вопроса о виновности имеющих право действовать от имени такого юридического лица должностных лиц (работников), и никак не предполагает – в отличие от физических лиц – дифференциации неосторожной и умышленной формы вины в совершении административного правонарушения.
При этом обобщение судебной практики по ст. 11.15.1 КоАП показывает, что правоприменитель сталкивается с серьезными затруднениями, так как КоАП принципиально основывается на том, что административное правонарушение может быть совершено умышленно или по неосторожности лишь физическими, а не юридическими лицами, заметил Сергей Князев. Преодолевая их, суды – как, например, в деле АО «Пассажирский Порт Санкт-Петербург «Морской фасад”» – ориентируются на буквальное понимание и автономное применение этой нормы без учета ее неразрывной связи с универсальными правилами определения виновности юридических лиц в совершении административных правонарушений. В результате в судебных актах, вынесенных в отношении юридических лиц по ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП РФ, умышленное нарушение требований в области транспортной безопасности никак не обосновывается или мотивируется преимущественно тем, что ранее организация либо уже привлекалась к административной ответственности за нарушение указанных правил, либо допустила грубое их нарушение, в результате чего подобное нарушение не может быть никаким другим, кроме как умышленным.
Между тем, добавил судья КС, еще в п. 16.1 Постановления Пленума ВАС от 2 июня 2004 г. № 10 было указано, что понятие вины юридических лиц раскрывается в ч. 2 ст. 2.1 КоАП, которая в их отношении, в отличие от физических лиц, формы вины не выделяет. Следовательно, и в тех случаях, когда в соответствующих статьях Особенной части КоАП возможность привлечения к административной ответственности ставится в зависимость от формы вины, в отношении юридических лиц требуется лишь установление того, что у соответствующего лица имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, но им не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.
В то же время нужно иметь в виду, что эти разъяснения были даны, когда законодательство не устанавливало за одни и те же противоправные деяния различную административную ответственность в зависимости от неосторожного или умышленного их совершения, отметил Сергей Князев. То есть, пояснил он, применение к юридическим лицам статей Особенной части КоАП Российской Федерации, предусматривающих ответственность только за неосторожные либо, напротив, только за умышленные административные правонарушения, не исключало возможности их привлечения к ответственности по правилам, установленным ч. 2 ст. 2.1 данного Кодекса, без установления признаков умысла или неосторожности.
Однако после того как Законом от 3 февраля 2014 г. № 15-ФЗ ст. 11.15.1 КоАП была изложена в новой редакции, предусмотревшей альтернативное наступление административной ответственности за нарушение требований в области транспортной безопасности в зависимости от неосторожного или умышленного совершения одних и тех же противоправных действий (бездействия), указанная позиция ВАС утратила свое универсальное значение, полагает судья КС. При этом применение к юридическим лицам ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП сделалось невозможным, поскольку ч. 1 и 2 данной статьи квалифицируют те же самые противоправные действия (бездействия) юридического лица, совершенные по неосторожности, в качестве самостоятельных оснований административной ответственности, к тому же предполагающих иные, нежели за умышленное их совершение, виды и размеры административных наказаний, подчеркнул он.
«Логическим итогом такого правового регулирования стала юрисдикционная бессмысленность установления вины юридического лица в нарушении требований в области транспортной безопасности по правилам ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ, так как соответствующие усилия оказались не в состоянии повлиять на разрешение вопроса о том, за какое административное правонарушение (неосторожное или умышленное) и по какой части ст. 11.15.1 названного Кодекса юридическое лицо должно привлекаться к административной ответственности», – пояснил Сергей Князев.
Судья рассказал о позиции представителя Совета Федерации и правительства в КС РФ по этому вопросу. Так, в письме Андрея Клишаса сказано, что в соответствии с действующим регулированием определение формы вины юридического лица не обязательно, что не исключает необходимости уточнения механизма привлечения юридического лица к ответственности, если санкция Особенной части КоАП дифференцирована по форме вины.
Еще более категоричное высказывание содержится в письме Михаила Барщевского, полагающего, что юридическое лицо не может осознавать противоправный характер своих действий (бездействия), предвидеть вредные последствия и желать их наступления, сознательно допускать их или относиться к ним безразлично, в связи с чем положения ст. 2.2 КоАП неприменимы к юридическим лицам. По мнению представителя правительства, учитывая, что ч. 3 ст. 11.15.1 этого Кодекса предусматривает в качестве составообразующего признака вину в форме умысла и, следовательно, может быть применена только к физическому лицу, субъектом соответствующего административного правонарушения юридические лица являться не могут.
Сергей Князев считает, что применение к юридическим лицам положений ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП, чем бы оно ни мотивировалось, вступает в противоречие с предусмотренной названным Кодексом конструкцией вины как обязательного признака субъективной стороны административного правонарушения, исключающей выделение в отношении юридического лица ее умышленной или неосторожной формы, и, как следствие, расходится с конституционными принципами верховенства права, равенства всех перед законом, возможности ограничения прав и свобод граждан только федеральным законом, недопустимости ответственности за деяния, не признанные законом в момент их совершения правонарушениями.
На этом основании, по его мнению, ч. 2 ст. 2.1, ч. 1 ст. 2.2 и ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП должны были быть объявлены КС РФ не соответствующими Конституции в той мере, в какой, предусматривая в отношении юридического лица административную ответственность за умышленное нарушение требований в области обеспечения транспортной безопасности, они не позволяют отграничить указанное административное правонарушение от неосторожного совершения юридическим лицом тех же действий (бездействия), административная ответственность за которые установлена ч. 1 и 2 ст. 11.15.1 КоАП, чем порождают возможность произвольного привлечения к административной ответственности.
Судья КС подчеркнул, что признание данных норм неконституционными не повлекло бы за собой их полной дисквалификации. Их можно было бы применять к физическим лицам, а организации до внесения необходимых изменений отвечали бы по ч. 1 и 2 ст. 11.15.1 КоАП с учетом разъяснений, данных Пленумом ВАС.
Наконец, заключил Сергей Князев, признание ч. 2 ст. 2.1, ч. 1 ст. 2.2 и ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП неконституционными повлекло бы за собой возложение на федерального законодателя обязанности «безотлагательного наведения порядка в отношении нормативных критериев установления вины юридических лиц в совершении административных правонарушений либо посредством исключения из Особенной части КоАП РФ применительно к ним любых упоминаний о ее формах, либо путем предметного определения в их отношении аутентичных признаков умысла и неосторожности».
Эксперты по-разному оценили особое мнение судьи
Генеральный директор юридической компании «Ивена» Екатерина Дьякова считает, что Сергей Князев в своем особом мнении фактически говорит о том, что административное право в России имеет столько проблем, что его реформа не терпит отлагательств. Оно должно развиваться в соответствии с конституционно-правовыми установлениями, однако в настоящее время имеет место нереализованный потенциал Конституции в системе административно-правового регулирования, полагает эксперт.
Обратившись в Конституционный Суд, «Пассажирский Порт Санкт-Петербург «Морской фасад”», по мнению юриста, затронул тему, требующую к себе особого внимания как теоретиков, так и законодателя. «Хотя КС и не согласился с неконституционностью оспариваемых положений КоАП, тем не менее в своем постановлении он высказал принципиально новый подход к установлению вины юридического лица, что не может остаться без внимания законодателя», – уверена Екатерина Дьякова.
В связи с развитием и изменением системы взаимодействия с государственной властью, заметила она, количество вопросов административного характера с каждым годом растет. «Это приводит к существенному расширению административного законодательства. Упорядочивание всей правовой базы в одном кодифицированном документе представляется уже невозможным. Трудности правоприменительной практики компенсировались разъяснениями Высшего Арбитражного Суда РФ, но наступает такой момент, когда профицит разъяснений порождает множественность мнений или неоднозначную юрисдикционную интерпретацию норм административного права. Наказание, избранное при таком подходе, приводит к утрате его цели», – полагает Екатерина Дьякова.
Изложенное, по ее словам, наглядно демонстрирует ощутимый дефицит общепризнанных стандартов (конституционных, международных, иностранных) легитимации вины юридических лиц в сфере административной ответственности, что оставляет российскому законодателю достаточно широкие пределы усмотрения в изыскании наиболее адекватных в субстанциональном плане и функциональных в прикладном аспекте вариантов ее правового опосредования.
«Разделяю мнение Сергея Князева: какую бы ни избрал законодатель парадигму виновности юридического лица в совершении административного правонарушения, он должен таким образом конструировать признаки составов административных правонарушений, благодаря чему в правоприменительной практике были бы полностью исключены случаи произвольного к ней привлечения, в том числе порождаемые неоднозначной юрисдикционной интерпретацией деликтоспособности юридических лиц как субъектов административной ответственности», – указала Екатерина Дьякова. Наказание не должно быть без вины, но вина должна определяться по четко сформированным признакам, не допускающим двоякого или произвольного толкования, подчеркнула она.
Руководитель арбитражной практики АБ «Халимон и Партнеры» Игорь Ершов отметил, что особое мнение Сергея Князева вызывает уважение и интерес с правовой точки зрения, но согласиться с ним не представляется возможным.
Так, он отметил, что судья КС исходит из того, что исключена возможность субъективного подхода к признанию юридического лица виновным в совершении административного правонарушения, то есть исключено применение к юридическому лицу неосторожности и умысла как форм вины. Одновременно в особом мнении указано на необходимость наличия вины юридического лица для привлечения к административной ответственности. То есть, пояснил эксперт, позиция Сергея Князева сводится к возможности привлечения юридического лица к административной ответственности исключительно при наличии вины, но без выделения ее формы.
«Полагаю, что не только физическое лицо как субъект административной ответственности, но и юридическое лицо может действовать (бездействовать) неосторожно или умышленно. Не может существовать вина сама по себе, она всегда имеет одну из двух форм – неосторожности или умысла, в том числе и в административном правонарушении», – сказал Игорь Ершов.
Ссылки Сергея Князева на признаки невменяемости как особого психологического состояния, применяемой только к физическому лицу, на Постановление Пленума ВАС и на письма полномочных представителей Совета Федерации и Правительства РФ в Конституционном Суде нельзя признать достаточными для сделанных им выводов, считает юрист. «Действительно, категория невменяемости может быть применена только к физическому лицу, но это не означает недопустимость неосторожности или умысла у юридического лица и невозможность дифференциации наказания в зависимости от формы вины юридического лица. Письма полномочных представителей в Конституционном Суде – это лишь точки зрения данных лиц, которые не могут являться свойством неопровержимого толкования», – заметил он.
Позиция Пленума ВАС РФ (на случай, когда привлечение к административной ответственности ставится в зависимость от формы вины) об установлении в отношении юридических лиц лишь того, что у соответствующего лица имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, но им не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению, как признает сам Сергей Князев, уже не имеет универсального значения, подчеркнул эксперт. Более того, добавил он, позиция Пленума ВАС РФ сегодня не только не имеет универсального значения, но и противоречит ст. 2.2 КоАП, допускающей применимость форм вины не только к физическому лицу, но и к юридическому.
«Как я указывал ранее в комментарии к Постановлению № 17-П, деятельность проявляется через физических лиц, но это не может и не должно позволять юридическому лицу избежать административной ответственности. В результате умысел физического лица – работника, единоличного исполнительного органа или иного лица, чьи действия или бездействие проецируют действия или бездействие юридического лица, – при административном правонарушении означает умысел юридического лица, а неосторожность этого же физического лица – неосторожность юридического лица. Поэтому вынужден согласиться с позицией Конституционного Суда РФ, исхожу из того, что ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП РФ не противоречит Конституции», – заключил Игорь Ершов.
Адвокат МКА «СЕД ЛЕКС», старший партнер «Альтависта» Валерия Аршинова также обратила внимание на то, что в особом мнении судьи Князева подчеркнуто отсутствие в российском административном праве психологического подхода к понятию вины юридического лица и приоритет объективного вменения. Между тем, заметила она, ч. 1 и 2 ст. 11.15.1 КоАП административная ответственность разграничивается именно в зависимости от формы вины. Однако в данном случае стоит согласиться с мнением о несоответствии Конституции ч. 2 ст. 2.1, ч. 1 ст. 2.2 и ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП, в частности принципу равенства всех перед законом и судом, считает адвокат.
«На мой взгляд, в новой редакции КоАП необходимо учесть озвученный подход при формировании текста статей об административной ответственности юридических лиц и не детерминировать ее в связи с умыслом или неосторожностью в действиях юридического лица. При этом устанавливать санкцию стоит на минимальной основе, как если бы действия совершались физическим лицом по неосторожности», – указала Валерия Аршинова.
Литература
1. Алексеев С. С. Общая теория права. Курс в 2-х т. Т. II. М.: Юрид. лит., 1982. 360 с.
2. Черданцев А. Ф. Теория государства и права: учебник для ВУЗов. М.: Юрайт-М, 2002. 432 ^
4. ГревцовЮ. И. Правоотношение — разновидность общественного отношения. // Правоведение. 1975. № 2. С. 45-53.
5. ШелерМ. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994. 413 с.
Institute of guilt in civil law Kucherov D. Институт вины в гражданском праве Кучеров Д. П.
Кучеров Денис Павлович /Kucherov Denis — студент, кафедра гражданского и семейного права, Саратовская государственная юридическая академия, г. Саратов
Аннотация: в статье исследуются институт вины в гражданском праве, история его появления и опыт использования, формы вины, которые используются в гражданском праве.
Ключевые слова: гражданское право, вина, ответственность, неосторожность, формы вины. Keywords: civil law, the guilt, a responsibility, a negligence, forms of guilt.
Институт вины в гражданском праве
В настоящее время, несмотря на масштабность исследования, вопрос определения вины при установлении гражданской ответственности остается дискуссионным.
На протяжении многих лет в советском гражданском праве господствовала психологическая концепция вины, согласно которой вина понималась как психическое отношение правонарушителя к своему противоправному поведению и последствиям такого поведения, правовое содержание которого составляет желание или нежелание наступления противоправных последствий, а также возможность или невозможность предвидения противоправных последствий и их предотвращения. Данной концепции придерживаются многие ученые цивилисты, такие как Белякова А. М., Илларионова Т. И., Смирнов В. Т., Собчак А. А.
Данное понимание вины как основания гражданско-правовой ответственности в цивилистической науке сформировалось под значительным влиянием исследований в области уголовного права. В науке гражданского права само психическое отношение лица к своему противоправному поведению обширно не исследуется.
Существует мнение, что понятие вины в гражданском праве является несколько менее значимым понятием, нежели в уголовном. Изучение ограничивается только наличием какой-либо формы вины при совершении гражданского правонарушения. Однако с данным мнением можно не согласиться. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 25 января 2001 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова» указал, что «Наличие вины — общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. закреплено непосредственно .
Необходимо отметить, что вина и ответственность — это «две стороны медали». Однако в каждой из отраслей права категория «вины» имеет свои нюансы.
В гражданском праве, при нарушении обязательства действует презумпция виновности, то есть нарушитель виновен, пока не будет доказано иное. Так, согласно ч. 2 ст. 401 Гражданского кодекса РФ отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство. Для лучшего уяснения термина категории «вины» необходимо рассмотреть некоторые определения понятия «вины».
Согласно теории гражданского права «Вина» — это необходимое звено субъективной стороны состава проступка или деликта, внутреннее отношение лица к совершаемому действию (бездействию) и причинённым вследствие этого последствиям.
Вина в гражданском праве является субъективным условием гражданско-правовой ответственности и определяется как психическое отношение субъекта к своему противоправному поведению, в котором проявляется степень его пренебрежения интересами контрагента или общества.
В соответствии с юридическим словарем «»Вина» — психическое отношение лица к своему противоправному деянию (действию или бездействию) и его последствиям. Означает осознание (понимание) лицом недопустимости (противоправности) своего поведения и связанных с ним результатов. Необходимое условие юридической ответственности.
В гражданском праве Вина — это условие ответственности за гражданское правонарушение: неисполнение либо ненадлежащее исполнение договорного или иного обязательства, совершение незаконной сделки, причинение имущественного вреда и т. п. . Иначе говоря, вина -это то, как субъект относится к совершаемому им действию (бездействию) и причинённым вследствие этого последствиям. То есть для определения степени вины важно внутреннее отношение к поведению и результату.
Преднамеренно ли совершается деликт или случайно, безразлично субъект к этому относится или принимает меры для его предотвращения. Все это очень субъективно и должно иметь разную степень ответственности.
Вина всегда выражается в форме умысла или неосторожности. Вина в форме умысла — в том случае, когда лицо понимает, что действует противоправно, осознает, что могут наступить отрицательные последствия, и желает их наступления или безразлично к ним относится. Вина в форме неосторожности — в том случае, когда лицо не осознает противоправность своего поведения, не предвидит отрицательных последствий и, стало быть, не желает их наступления, но должно было понимать противоправность своего поведения, предвидеть возможность наступления указанных последствий.
Для применения ответственности не имеет значения какой формы вина, но закон или договор может предусматривать другое. К примеру, согласно ст. 963 ГК РФ в договоре страхования страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя, выгодоприобретателя или застрахованного лица, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 и 3 данной статьи.
Так, законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по договорам имущественного страхования при наступлении страхового случая вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя.
Таким образом, ответственность страхователя, как нарушителя договорного обязательства, в силу закона наступает тогда, когда в его действиях будет усматриваться умысел. При неосторожности -лишь в случаях, специально указанных в законе. Данная позиция находит свое отражения в судебной практике. В соответствии с п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 28.11.2003 № 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования» условие договоров имущественного страхования об отказе в выплате страхового возмещения при наступлении страхового случая из-за грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя является ничтожным, как противоречащее положению ст. 963 ГК РФ .
Данное положение нашло свое подтверждение в судебной практике Арбитражных судов: к примеру Постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 28.11.2012 N 05АП-8982/2012 по делу N А51-8550/2012 , Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.11.2012 по делу N А36-4420/2012 , Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 10.10.2012 по делу N А12-6960/2012 . Тем не менее, есть исключение из общего правила. Так, при осуществлении предпринимательской деятельности неважно, есть ли в действиях субъекта правонарушения вина, освобождение от ответственности возможно только при наличии форс-мажорных обстоятельств.
П.3 ст. 401 ГК РФ гласит, что лицо, не исполнившее или исполнившее обязательство ненадлежащим образом, несет ответственность, если не докажет, что исполнение этого обязательства надлежащим образом было невозможно вследствие непреодолимой силы. Таким образом, только чрезвычайная ситуация может освободить лицо от ответственности. Исходя из формулировки Гражданского кодекса, только наличие двух признаков, а именно чрезвычайность обстоятельств и невозможность предотвратить их, может повлечь обстоятельства непреодолимой силы. Таким образом, при заключении договора стороны не могли предвидеть и предотвратить в дальнейшем исполнение договора.
Необходимо отметить, что по вопросу об обстоятельствах, освобождающих нарушителя от ответственности, существуют две позиции в судебной практике.
Согласно первой правовой позиции, в сфере предпринимательской деятельности обстоятельством, освобождающим от ответственности, является лишь действие непреодолимой силы. Здесь сторона, не исполнившая либо ненадлежащим образом исполнившая обязательство, отвечает до пределов непреодолимой силы. Об этом свидетельствует Определение Верховного Суда РФ № 24-В09-8 от 01.09.2009 г. и Определение Конституционного суда РФ № 79-О от 19.02.2003г .
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Согласно второй правовой позиции, коммерческая организация может быть освобождена от ответственности при наличии форс-мажорных обстоятельствах, а также по иным основаниям, предусмотренным договором. Об этом говорит Постановление Президиума ВАС РФ № 6841/97 от 07.07.1998 г. .
Таким образом, определение формы вины в гражданских правонарушениях имеет огромнейшее значение при привлечении виновного лица к гражданской ответственности и наложении на него определенных негативных последствий.
Литература
1. Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ) от 30.11.1994 № 51 -ФЗ (ред. от 23.05.2016).
2. Определение Верховного Суда РФ от 01.09.2009 N 24-В09-8 «Дело в части взыскания стоимости невыполненных работ, работ по телефонизации и устранению недостатков, неустойки, процентов направлено на новое рассмотрение, так как нет данных о том, что длительная задержка в передаче квартиры произошла из-за непреодолимой силы или вины истцов». Доступ из справочной правовой системы Консультант Плюс.
3. Определение Конституционного Суда РФ от 19.02.2003 п 79-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Аниянца Михаила Константиновича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 статьи 401 Гражданского кодекса Российской Федерации». Доступ из справочной правовой системы Консультант Плюс.
4. Постановление Конституционного суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П «По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова. Доступ из справочной правовой системы Консультант Плюс.
8. Постановление Президиума ВАС РФ от 07.07.1998 п 6841/97 Коммерческая организация может быть освобождена от ответственности при наличии форс-мажорных обстоятельств, а также по иным основаниям, предусмотренным договором. Доступ из справочной правовой системы Консультант Плюс.
9. Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 28.11.2003 N 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования. Доступ из справочной правовой системы Консультант Плюс.
10. Большой юридический словарь: Учебник / Отв. ред. А. В. Малько. Проспект, 2009. 505с.
11. Волкова Е. А., Барашян Л. Р. К вопросу определения вины в гражданском праве // Молодой ученый, 2015. № 12. С. 583-586.
12. Гражданское право. Учебник. Под общ. ред. С. С. Алексеева. 2-е изд., перераб. и доп. М. Проспект, 2013. С. 528.
