Боюсь остаться без работы

По данным Исследовательского центра портала Superjob.ru, больше 60% россиян не любят свою работу, но ничего с этим не делают. Почему? Да потому, что у нас в стране плохо относятся к людям, которые недовольны своей работой и по этой причине часто ее меняют. У нас это принято расценивать как непрофессионализм.

Такой человек считается несерьезным, ненадежным, не способным качественно и длительный срок выполнять работу. И так считают не только рекрутеры, которые, глядя на резюме специалиста, меняющего работу каждый год, выкидывают его в мусорное ведро. Но и родственники, и близкие этого человека. В нас все еще жив стереотип «правильной модели жизни»: окончил школу, поступил в институт, начал работать по специальности в одной фирме, с нее же ушел на пенсию. Если это так, то считайте, что жизнь свою вы прожили правильно.

Но если вы принадлежите к числу немногих, для кого страх работать до пенсии над одними и теми же задачами, сдавать одни и те же отчеты, ходить в один и тот же офис с 09:00 до 18:00 и отчаянно ждать выходных, сильнее страха перемен, то эта статья может вам помочь.

Симптомы: с чего все начинается

Сначала мысли о нелюбви к делу, которому вы учились и которым столько лет занимаетесь, пугают, и вы гоните их прочь, уговаривая себя: «Ну, ты чего? Как же так? Столько учился, потом искал работу по специальности. Радовался, когда взяли в компанию твоей мечты. Тебе так нравилось то, чем ты занимался. Тобою так гордятся родственники, завидуют друзья. Ты столько работал, столько вложил сил, чтобы добиться успеха в этой профессии и, главное, у тебя получилось. Ты — молодец!» Вот только одно «но» — это все вас больше не греет.

Знакомо? Если да, то спешим успокоить: вы не одни. С вами все хорошо. У вас — «карьерный кризис обыкновенный», и вам можно помочь. Вернее, вы можете помочь сами себе.

Для начала успокойтесь и не делайте резких движений типа уходить с работы «в никуда», ложиться на диван и ждать, когда само пройдет. Даже не надейтесь, не пройдет.

Как выглядят ваши страхи

Итак: если по симптомам, указанным выше, вы диагностировали у себя карьерный кризис, то первое, что нужно сделать — признать его и посмотреть ему прямо в глаза. Ваши страхи, скорее всего, выглядят вот так:

• У меня всё хорошо, но ничего хорошего, а разве такое бывает?
• Да, работа перестала радовать и приносить удовольствие, но ничего другого делать я не умею.
• Учиться новому — страшно, да и друзья засмеют… Кто же учится новому в 35, 40, 45 лет?
• Я не знаю, чего я хочу.
• Мне нравится рисовать картины, лепить из глины, ремонтировать моторы катеров, подшивать валенки, но на этом невозможно заработать.
• Пока я буду учиться новому, кто будет содержать семью?
• У меня ипотека и за нее нужно платить, дети и им нужно дать образование, родители и им нужно помогать, кредиты.
• Жена, муж, родители, друзья, соседи не поддержат меня. Они решат, что я «зажрался» или «бешусь с жиру». В итоге я потеряю их и останусь один.
• А вдруг у меня не получится, и я потеряю даже то, что имею сейчас?

Нормально ли чувствовать то, что вы чувствуете?

Посмотрите на список страхов еще раз. Сколько из этого списка вы нашли у себя? Сколько бы их ни было, знайте: сомневаться — нормально. И задавать себе вопросы вроде «А то ли это дело, которому я хочу посвятить жизнь?» — тоже нормально. Бояться бросить все знакомое и бояться, что вас не поймут или засмеют — тоже нормально.

Скажем больше, на том этапе, на котором вы сейчас находитесь, не понимать, а чем же вы хотите заниматься — нормально. И думать о тех обязательствах, которые есть, и о том, как их выполнять, пока вы будете себя искать — нормально.

Все страхи и сомнения уйдут, как только у вас появится ясность и понимание, в каком направлении идти и куда прилагать усилия.

Пути решения

Хорошая новость: есть такая профессия — помогать людям преодолевать карьерные кризисы. И занимаются ею карьерные консультанты, они-то вам и нужны. Да, для России такое явление, как карьерный консультант, новое. Говорить о большом количестве карьерных консультантов пока не приходится, но они есть, и работают они в двух направлениях: трудоустройство и профориентация.

Трудоустройство — направление, которое подходит тем, кому нравится своя профессия или отрасль. Но вместе с тем н нравится компания, или начальник, или круг задач. Может, человек чувствует, что вырос из должности и уперся в потолок? Он много месяцев рассылает свое резюме в разные компании, но его либо не приглашают на собеседования, либо не перезванивают уже после собеседования. И человек не понимает, что он делает не так. Ведь он — профессионал, лучший в своем деле.

В таких ситуациях карьерный консультант помогает правильно составить резюме и сопроводительное письмо (с изложением цифр и фактов, которые отражают уровень профессионализма). Или если человек теряется на собеседовании, не знает, как и что отвечать на вопросы рекрутера, то консультант готовит его к собеседованиям путем моделирования собеседования и обязательной обратной связью в формате что было хорошо, а что требуется поменять.

В итоге, месяца через два, человек находит место в компании своей мечты, успешно проходит собеседование, трудоустраивается и счастливо работает дальше.

Профориентация подходит тем, у кого карьерный кризис. Тем, кого работа раньше простор раздражала, а сейчас человек ее попросту ненавидит. Или тем, кто давно хочет сменить работу, но не знает, с чего начать.

Вариантов много, но суть одна: вы не знаете, какую работу искать. И задача карьерного консультанта подсказать пути выхода из кризиса и помочь принять непростое решение.

Для начала консультант выслушает, чтобы оценить масштабы ущерба. Может так случиться, что вам надоела не профессия, а просто вы устали от компании, в которой работаете. Или устали от должности, которую занимаете уже много лет. И это все легко исправить. Существует довольно простой тест: поезжаете в отпуск, но не на две недели, а на месяц. Если, вернувшись из отпуска, вы чувствуете, что соскучился по своей работе и ждете не дождетесь, когда же выйдете обратно, то дело не в профессии, а либо в компании, либо в должности.

В этом случае, стоит сходить к директору и попросить другую должность с другим кругом задач. Если расти в компании некуда, составляйте резюме, ищите компании, в которых вы хотели бы работать, ходите к ним на собеседования.

А вот если и в отпуске вы с ужасом думаете о том, что скоро предстоит вернуться на работу, то дело в профессии. К счастью, ее не только нужно, но и можно сменить.

Если это ваш варриант, то вторым шагом будет определение, а чем же вам хотелось заниматься в идеальной ситуации? И вот здесь главное быть честным с самим собой и консультантом, конечно же, тоже. Консультант пригодится здесь как проводник и ориентир. Вы проведете серию встреч, на которых, отвечая на вопросы консультанта, выполняя его задания и следуя его советам, вы найдете дело, которое будет вам интересно. Дело, которое будет вдохновлять и, занимаясь которым, вы будете чувствовать себя счастливым.

Дальше — проще. Консультант поможет оценить степень сложности входа в новую профессию, совместно вы составите временной и пошаговый план перехода, расставите контрольные точки и опишете формат результата на каждой из них.

Запомните: никто, кроме вас

Все это не так сложно, как кажется на первый взгляд, особенно если в самом начале вы будете готовы к тому, что:

• Никто, кроме вас не пройдет этот путь, и никто за вас не решит, чем именно вам нужно заниматься.
• Никто, кроме вас не будет учиться, а учиться новой профессии придется.
• Никто, кроме вас не будет преодолевать сопротивление семьи, друзей и ваше собственное.
• Никто, кроме вас не возьмет на себя ответственность за принятые решения.

Но уж если вы со всем этим справитесь, поверьте, вас ждет живое, яркое и интересное профессиональное будущее.

Удачи!

Почему россияне боятся потерять работу?

Страх потерять работу — крайне распространенная фобия на постсоветском пространстве. По разным данным, от 15 до 60% россиян в 2018 году опасаются увольнения и потери работы. За последние два года серьезных исследований не проводилось. Последний масштабный анализ был проведен в 2016 году центром РАНХиГС. И результаты оказались очень неутешительными — 61,1% россиян боятся потерять работу. В новостях часто проскакивает тема, что это число снизилось, но подчеркнем еще раз, серьезных официальных исследований не проводится. Поэтому реальная статистика остается в тени.

Страх потерять работу вполне понятен и обоснован. По пирамиде Маслоу в современном капиталистическом мире деньги отвечают за два базовых комплекса потребностей — физиологию и безопасность. Если существует хотя бы минимальный риск потери дохода, подсознание человека стремится сохранить то, что есть, чтобы обеспечить хотя бы минимальные потребности.

Причина культивации страха предельно простая — отсутствие стабильности и молва общественности. В условиях рыночной экономики стабильность — это большая роскошь. И далеко не все предприятия могут ее гарантировать для своих сотрудников.

Еще больше этот страх стимулирует история постсоветского мира. Ведь после распада СССР все постсоветские государства боролись с затяжным кризисом. После финансового кризиса 1998 года официальный уровень безработицы в России достиг 14,6%. Причем реальное количество людей, которые потеряли работу, было куда более высоким. Многие семьи выживали только благодаря земельным участкам, на которых сами выращивали овощи.

Среди людей старше 30 страх потерять работу приобрел хроническую форму. Особо уязвимыми чувствуют себя люди 46-59 лет — в 2008 году, согласно исследованиям Гимпельсона, больше 55% людей в этой возрастной категории боялись потерять работу и 59% боялись не найти новую. После получения альтернативного источника дохода — пенсии — страхи потери работы постепенно снижаются.

Как страх увольнения влияет на рабочий процесс

На первый взгляд, может показаться, что страх потерять работу будет стимулировать сотрудника работать лучше, тем самым сохраняя за собой место даже при общих сокращениях. Но нет, на самом деле все не так. Особенно это чувствуется в компаниях, которые работают на рынке труда более 15 лет.

Есть закономерность: чем выше страх потерять работу, тем сильнее появляется желание угодить начальству. По сути, фокус смещается с выполнения своих рабочих обязанностей на исполнение желаний босса.

Страх заставляет все больше сдавливать свои потребности, лишь бы остаться на работе и получать зарплату. Даже если в компании-конкурента ваша работа оценивается в полтора-два раза выше. Это дает руководству просто невообразимые рычаги давления на сотрудника. Человека, который боится потерять работу, можно заставить работать внеурочно и в выходные, выполнять работу вне своих прямых обязанностей. Можно даже понизить зарплату, опираясь на субъективные рабочие показатели или ошибки. Боясь потерять работу, сотрудник самостоятельно отдает максимальную власть над собой своему начальнику. Оно вам надо?

Пример. Очень поучительная история случилась с одним из наших сотрудников. Михаил работал в Тюмени учителем английского языка на протяжении 10 лет. Зарплату озвучивать не будем, но скажем, что она была чуть ниже средней на рынке. Но при этом директор постоянно просил переводить Михаила документы с английского и на английский. В результаты директор экономил кучу денег, а Михаил часто задерживался на работе допоздна.

Как говорил нам сам Михаил, последние три года из этого срока он шел на работу как на каторгу. Некогда любимое дело приносило только разочарование, но уйти боялся. Больше всего боялся, что не сможет найти новую работу.

В EnglishDom попал почти случайно — его порекомендовал наш сотрудник как хорошего преподавателя. Мы пригласили Михаила на собеседование, он его успешно прошел и после недолгих раздумий решился сменить работу. Сейчас Михаил работает репетитором у нас уже три года. И уже год как ведет занятия из Сан-Диего, США.

Начните искать новую работу

Как и любая другая фобия, страх потерять работу очень сложно объяснить логически. Дело в том, что он действует из подсознания, прямиком опираясь на инстинкт самосохранения и выживания. Чтобы убрать страх или хотя бы понизить его до приемлемого уровня психологи советуют начать поиски новой работы. Да-да, именно так.

Отрывок из лекции психолога Михаила Лабковского «Как перестать переживать и начать радоваться жизни»:

«Если вы наемный сотрудник, то вас держат на работе только по одной причине. Из 100 рублей, которые вы приносите начальнику, вы забираете только 5. Как только вы захотите 20 – вас уволят…

…Чтобы уйти с плохой работы – договоритесь с собой, ведь все в ваших руках.

Вы найдете себе другую работу рано или поздно, это вопрос времени, но вы должны быть к этому готовы. А вот к тому, чтобы постоянно терпеть неприятное поведение других, нельзя быть готовым. Это еще больше увеличивает в вас страхи. Чем больше вы соглашаетесь с ситуацией, которая вас убивает, тем больше культивируете свои тревоги».

Конечно, мы не призываем вас сразу уволиться. Нужно всего лишь восстановить уважение к себе как с специалисту и понять, что потеря работы — это не конец света. В нашем мире за один-два месяца можно найти работу практически в любой сфере деятельности, если вы являетесь опытным специалистом.

Советы, которые помогут преодолеть страх потерять работу

Совет 1. Оцените рынок вашей профессии в целом

Даже не увольняясь с работы, можно просмотреть доступные вакансии на сайтах — на это не уйдет много времени. Чтобы в полной мере узнать ситуацию на рынке труда по вашей профессии, нужно всего лишь провести несколько вечеров за компьютером.

Часто объективной оценке рынка мешает преуменьшение своего опыта и умений в профессиональной деятельности.

«Да кто меня такого возьмет?» — думает бухгалтер, который 10 лет отслужил на малооплачиваемой в какой-нибудь госконторе.

Избавиться от недооценки поможет грамотно составленное резюме, в котором вы методично выкладываете все свои профессиональные успехи, умения и возможности. Даже за 5 лет работы в одной сфере любой сотрудник сможет похвастаться нехилым пулом задач и компетенций, которые он может выполнять на отлично. И даже попытка просто вспомнить и перечислить их уже поднимет собственную ценность в ваших глазах.

Совет 2. Оцените свои знания, умения и навыки, которые не входят в ваши рабочие обязанности

Каждый человек без исключения обладает каким-либо набором навыков и умений. Большинство из них можно приспособить к зарабатыванию денег. Поэтому даже если случится такое, что вся отрасль, в которой вы работаете, рухнет (что крайне маловероятно), то ваши личные навыки все равно не дадут вам умереть с голоду.

К примеру, если вы ездите на машине, можно подработать в такси. Не работа мечты, но поможет выжить в случае потери основного дохода. Если вы умеете хорошо вязать, можно продавать вещи ручной работы. И подобных вариантов есть масса.

Понимание того, что вы сможете заработать даже в случае не просто потери работы, а тотального краха сферы, поможет вам куда менее остро чувствовать страх увольнения.

Пример. Очень часто сотрудники боятся потерять работу, потому что не получают фидбек от своего руководства. Они не знают, делают ли свою работу хорошо или же совсем наоборот.

Чтобы не попасть в подобную ситуацию, еще в 2013 году мы ввели многоуровневую систему общения с нашими сотрудниками. Каждую неделю мы проводим беседы с каждым, где в полной мере даем фидбек на его работу, советуем, как улучшить результаты, и отмечаем успехи.

Так мы еще и контролируем настроение сотрудников, можем своевременно отмечать падение мотивации и вовремя решать ситуацию. Именно благодаря подобной практике текучка в основном штате компании за пять лет снизилась в четыре раза.

Совет 3. Напишите плюсы и минусы вашей работы

Попытка расписать детально все преимущества и недостатки вашего места работы поможет вам взглянуть на ситуацию со стороны. Всего лишь одна таблица с двумя столбиками: плюсы и минусы. И несколько часов чистого времени, чтобы подробно обдумать ситуацию.

Результаты могут оказаться очень неожиданными. Ведь в минусах может оказаться практически все, кроме, собственно, зарплаты. Страх потерять такую работу уменьшится до нуля и даже больше, может появиться желание бросить ее самому.

Совет 4. Создайте «подушку безопасности»

Чтобы уменьшить страх, рекомендуем создать финансовую подушку безопасности — отложить определенную сумму денег, на которую можно будет прожить 2-3 месяца в условиях отсутствия любого дохода.

В среднем поиск новой работы занимает до месяца, в редких случаях — до двух, поэтому такой неприкосновенный запас позволит найти новую работу без страха остаться голодным. Так вы обеспечиваете финансовую безопасность в случае увольнения и убираете подсознательные основания бояться потерять работу.

Мы предпочитаем не бороться со страхами сотрудников, а предотвращать их появление. Каждый наш сотрудник уверен в стабильности компании. Они работают не потому, что им нужно где-то трудиться, а потому, что они любят свое дело и знают, что их работа будет оценена по достоинству.

Даже если и возникают конфликты, а в человеческом коллективе без них никак, мы стараемся разрешать их цивилизованным путем, без угроз увольнения и прочего давления. Наверное, поэтому компания стремительно растет и развивается уже который год.

Страх потерять работу можно и нужно побороть

Страх увольнения — это одна из тех беспочвенных фобий, которая может сильно испортить жизнь человеку. Ведь именно она служит оправданиям, когда сотрудник держится за плохое рабочее место с низкой зарплатой, потому что «хоть какое-нибудь лучше, чем никакого».

С этим страхом нужно бороться, но помните, что именно он является индикатором отсутствия стабильности в жизни. Если вам стало страшно, что вы можете потерять работу и лишиться заработка, то вы уже остановились в развитии и переживаете кризис личности как сотрудника. И нужны активные действия, чтобы вновь обрести стабильность. Вплоть до смены этой самой работы, как бы курьезно это не звучало.

Но самое главное, понять, что увольнение — это не конец жизни. Поиск работы сейчас куда более простой, чем 30 лет назад. В интернете есть сотни и тысячи объявлений со свежими вакансиями. Развивайтесь как профессионал и не бойтесь изменений в жизни — почти всегда они ведут к лучшему.

СТРАШНОЕ МЕСТО: Я БОЮСЬ ПОТЕРЯТЬ РАБОТУ
Потеря работы и, как следствие, бедность — типичный кошмар современного жителя мегаполиса и одна из самых распространенных фобий нашего времени.
Страх страху рознь. Не знать этого чувства, значит, не быть живым, но и не знать ничего, кроме страха, это уже не жизнь.
Одно дело, реакция на опасность, которую психологи называют реальным страхом и считают частью инстинкта самосохранения. Другое дело, беспредметные тревоги, которые могут привязаться к любому более или менее подходящему объекту, чтобы получить себе оправдание, или фобии — навязчивые страхи.
Например, Николай Васильевич Гоголь страшно боялся быть похороненным заживо, Владимир Маяковский приходил в ужас при мысли о бактериях, а Наполеон Бонапарт боялся белых лошадей. Но все это из разряда экзотических и редко встречающихся фобий. Большинство людей боятся открытого или, наоборот, закрытого пространства, боятся летать самолетами или ездить в метро, а самый распространенный социальный страх — потеря работы.
СТРАХ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ Одну из первых строчек в «рейтинге» человеческих страхов занимает страх потерять работу и, как следствие, оказаться за обочиной жизни. По степени разрушающего воздействия на психику эта фобия стоит на четвертом месте после страха потери близких, войны и стихийного бедствия. Причем «болеют» этим отнюдь не только в России, пережившей на рубеже веков ту самую эпоху перемен, которой принято пугать своих недругов. Японцы даже умирают на работе. Лет двадцать назад в японском городе Кароши как-то утром служащие одной из фирм обнаружили своего коллегу лицом на клавиатуре и без признаков жизни. Нет, он умер не от сердечного приступа после бурно проведенной ночи. Причиной смерти, как выяснилось, была сверхурочная работа. Трудоголизм может быть обратной стороной страха потерять работу, утверждают психологи, он не обязательно сведет вас в могилу, но беспечности и счастья точно не добавит. Причем этот «демон» больше преследует прекрасных дам: по статистике, потерять работу боится 40% работающих женщин и 37% мужчин.
БЕЛКА В КОЛЕСЕ Страх потерять свое место держит в офисе по вечерам, заставляет совершать трудовые подвиги по выходным и отказываться от отпуска. Он не дает расслабиться, лишает общения с близкими и друзьями и не позволяет думать ни о чем, кроме отчетов, проектов, недовольного лица шефа, существующих или мнимых интриг коллег. Систематические добровольные перегрузки приводят к тому, что человек живет в состоянии хронического стресса, ничего не успевает, начинает совершать ошибки. В конце концов, это заметит не только он. Кошмар потерять работу может стать явью, если его не контролировать.
МАСКА, КТО ТЫ? Откуда он берется, этот страх? Прошлый опыт? Возможно. Но если однажды вы уже теряли работу, то знаете наверняка, что можете справиться с этой ситуацией. В некоторых случаях сильный страх — это лишь прикрытие для желания, в котором человек не хочет признаться самому себе: тот же страх потерять место — это подавленное желание на время оставить или даже сменить надоевшую работу.
Существует и другое объяснение. Потерю работы в обществе, нацеленном на материальное преуспевание, многие переживают как потерю лица. На вопрос «кто ты?» мы, не задумываясь, отвечаем: «я — юрист», «я — врач», «я — высокооплачиваемый специалист фирмы N». Но ведь юрист, врач, специалист — не вся наша личность, это социальные роли, которые мы исполняем для того, чтобы соответствовать ожиданиям других людей, быть предсказуемыми и преуспевать. Швейцарский психолог Карл Густав Юнг утверждал, что наше «лицо» в социальном мире, или «персона», — только внешняя часть личности, социальная маска. Если человек отождествляет себя с социальной ролью, с профессией или даже с конкретной должностью, то внешняя маска заменяет ему лицо. В этом случае психологических кризисов и страхов не избежать, предупреждает Юнг. «Лицо» потерять страшно, но ведь маску можно сменить на другую, к счастью, подходящих ролей вокруг предостаточно.
НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ…
Конечно, неожиданные перемены и поиск новой работы — это стресс. Нужно ходить на собеседования, разговаривать с рекрутерами и работодателями, пытаться понравиться и, возможно, слышать в своей адрес «нет». Конечно, неприятно остаться без привычных заработков и ограничивать себя в чем-то. Неприятно, но не трагедия. Реальный страх показывает нам: что-то идет не так. Тревожиться и страшиться нормально, это естественный «компас», который позволяет ориентироваться и приспосабливаться к ситуации. Но где же та грань, которая отделяет естественное беспокойство от фобии? Главный критерий — насколько страх мешает жизни. Если вы время от времени боитесь потерять работу, но все же работаете, получаете от этого удовольствие, не покрываетесь холодным потом, сталкиваясь в коридоре с шефом, позволяете себе нормально отдыхать и не забываете, кстати, время от времени просматривать вакансии по вашей специальности, значит, вы в норме. В этом случае достаточно просто отдохнуть, и неприятные переживания уйдут.
Можно призвать на помощь логику и «убедить» себя не бояться с помощью рациональных аргументов. Наконец можно представить, что вы все же потеряли работу, и исследовать свое состояние. «Попробуйте «провентилировать» свои эмоции. Произнесите вслух или запишите на бумаге, что именно вас страшит. Предложение обязательно должно начинаться словами «Я боюсь…». Постарайтесь понять, что в записанной или произнесенной мысли пугает вас больше всего. То же самое нужно проделать с фразами «Я хочу…» и «Я могу…». Эти три формулировки обрисовывают структуру бессознательного конфликта и делают его более осознанным. Так шаг за шагом вы сможете разобраться с сюжетом своего страха и найдете приемлемый выход из ситуации.
Одним словом, бояться или расти — ваш личный выбор. Страх — зависимость от своих мыслей, избавиться от него раз и навсегда нельзя, но свои переживания можно контролировать. Если мы анализируем наши кошмары самостоятельно или с помощью психолога, то перестаем их испытывать. Со временем внутренний «демон» замолчит, позволив услышать свои истинные желания. Тогда «страшно» может превратиться в «страшно интересно».
Кстати, психологи рекомендуют каждые 5—7 лет менять место работы.
По материалам
журнала ELLE

«Ноч ужосов», или «Вий» как литературный экшен

– Если говорить о проблемах современного преподавания литературы, какие проблемы самые острые? Можно ли современного ребенка, подростка заинтересовать чтением?

– Самая большая проблема, пожалуй, связана с родителями: нынешнее поколение родителей совершенно не начитанно, в отличие от поколения бабушек и дедушек, которые жили в другой атмосфере, – во времена, когда была подписка на литературные журналы, когда миллионы людей знали наизусть десятки стихотворений. Сейчас у многих взрослых представления о литературе в целом весьма расплывчаты.

– В те времена подписка на литературные журналы тоже была далеко не у каждой семьи…

– Не у каждой, но тем не менее была литературоцентричность. Тиражи достигали миллиона экземпляров, страна имела представление не только о классиках, но и о современниках. Сейчас ситуация другая.

– Только в родителях дело?

– То же самое можно сказать не только о родителях, но и об учителях. Сейчас в систему аттестации вернули сочинение, но новое поколение учителей подчас даже не очень хорошо понимает, что это и зачем это нужно. Они, конечно, способны оценить: «раскрыл тему» – «не раскрыл тему», опираясь на какие-то образцы, но ведь раскрыть тему можно и по-своему, оригинально, самобытно, и нужно понимать, что это нормально и естественно.

И, наконец, важнейшая проблема заключается в таком современном явлении, как визуализация всей культуры. Проще говоря, ребенок окружен гаджетами, и он смотрит, а не читает.

– Хотелось бы сразу на примерах. Вашему сыну 10 лет. Проблема начитанности родителей тут, понятное дело, не стоит, а как заинтересовываете его литературными произведениями?

– Когда есть такая возможность – едем в машине или укладываемся спать на даче, могу включить какое-то произведение в аудиозаписи, и он слушает. Несмотря на то, что он уже практически подросток, предлагаю ему, в том числе, какие-то легкие, детские произведения, которые были созданы в советское время. Например, «Старика Хоттабыча», которого он как-то в детстве пропустил.

Для ребенка школьного возраста, по крайней мере, для мальчика, важно то, что называется сейчас экшеном. На самом деле этим самым экшеном наполнены и «Капитанская дочка», и «Бородино», и многие другие произведения. Важно некоторое перенесение сюжета в жизнь ребенка: когда он чувствует себя героем или участником, тогда это по-настоящему может его защитить и увлечь.

Помню, как я когда-то рассказал сыну «Вия» – казалось бы, это должно пугать и леденить кровь, но в нашем мире трэша это не так, это цветочки. Тем не менее это настолько его заинтересовало, что он «по мотивам» написал рассказ. «Ноч ужОсов», без мягкого знака… Но при этом он запомнил, как звали всех троих товарищей, которые отправились из бурсы, что происходило, какие-то старинные слова, и в конечном итоге его заинтересовала не только экранизация этого произведения, но и сам текст.

А для девочек есть немало романтических историй, где мужественный и благородный человек защищает прекрасную девицу. Зацепить не всегда получается, но нужно стараться это сделать, а не просто впихивать в ребенка чтение, как рыбий жир в ложке. Чаду будет скучно, грустно, горько и невкусно, и оно будет просто отплевываться и сбегать смотреть гаджеты.

фото: .com

«Люди постепенно будут связывать успешность и интеллект»

– Мы рассматриваем сейчас некую идеальную ситуацию, когда родители сами разбираются в литературе и готовы вкладывать ум, силы, время в то, чтобы и дети ее знали. А между тем значительное большинство детей получают в плане образования, и не только гуманитарного, только то, что им дается в школе. Вы уже упомянули о том, что вернули сочинение, – а в целом что у нас с литературой в школе происходит?

– В школе по-прежнему наблюдается сокращение уроков русского языка и литературы. Небольшая обратная динамика есть, но она не показательна – гораздо важнее то, что идет не только фактическое, с урезанием часов, но и психологическое вытеснение гуманитарных предметов.

Но при этом школы очень разные: есть такие, где энтузиазм преподавателей делает детей очень живыми, свободными и заинтересованными в культурном общении. Есть, например, челябинский лицей №31, куда я периодически приезжаю с лекциями; он физико-математический, но дети там могут серьезно спорить со мной о том, что им ближе Штольц, или задаваться вопросом «Что есть Чацкий?», и многое другое.

– Как так получается, что они вообще это читают?

– Они читают потому, что есть урок, где до них удается донести, насколько это интересно и насколько это важно для их будущего. Мне кажется, что со временем это будет возникать повсеместно: люди постепенно начнут прямо связывать успешность и интеллект. На самом деле, знание о классической литературе, о ее героях, о ее коллизиях – это показатель успешности и информированности человека.

Какое-то время было принято считать, что это, наоборот, признак какого-то юродского убожества – того, что человек оказался на краю, на обочине жизни, и что это не рентабельно. До сих пор, когда люди видят, как у нас сокращают библиотеки, филологические факультеты в университетах, у них появляется это ощущение.

Общаясь с гуманитариями на факультете журналистики, я им доказываю, что можно быть успешным, зарабатывать, быть крутым, именно если ты обладаешь хорошими фундаментальными знаниями. Чем большим объемом литературных сюжетов, образов ты можешь оперировать в своем сознании, тем ты, на самом деле, серьезнее, глубже и конкурентоспособнее. Я искренне считаю, что кроме слов о высокой духовности очень важно пытаться людей мотивировать тем, что хороший культурный уровень им попросту выгоден.

Сергей Шаргунов в Донецком национальном университете. Фото: shargunov.com

– Но чтобы эта мотивация была, это должно на самом деле работать. А если мы посмотрим на современное общество, то увидим огромное количество примеров построивших свою деловую жизнь людей, которые не получили даже полного среднего образования. При этом мы видим толпы вузовских преподавателей, которые получают в разы меньше уборщиц…

– Да, но даже те необразованные «братки», которые в период «распиливания» собственности в 90-е выбились в короли, сейчас в основном понимают, что своих чад им нужно воспитывать уже по-другому и что сами они уже не вписываются в новые, более сложные реалии.

Сейчас человек интеллектуально развитый – при условии, что он способен свои знания живо осмыслить, что он обладает неординарным умом, что он способен самостоятельно отнестись к этим знаниям – имеет определенное сильное преимущество перед другими людьми. Могу сказать, что мне самому буквально каждый день помогает то, что я читал.

Каждая новопрочитанная книга, особенно если это хорошая книга, реально усиливает тебя в этом мире. Я в этом убежден, и я стараюсь в этом убедить тех, с кем я общаюсь. Если ты по-настоящему научишься читать и осмысливать, то ты не пропадешь, не останешься совсем без работы – по крайней мере ты сможешь сесть и написать текст, и тебе за это что-то заплатят. Я считаю, что когда произносится заклинание о том, что информация – это самое дорогое в современном мире, нужно помнить, что чтение литературы в школе – это тоже овладение информацией.

Чтение «по программе»: спасительное насилие?

– Вот как раз по поводу литературы в школе… Знаю людей, которые в зрелом возрасте стали заново читать всю школьную программу и отчаянно жалели, что школа отбила весь вкус к классической литературе. Есть некоторое противоречие: с одной стороны, если этого не будет в школе, ты вряд ли вернешься к этому во взрослом возрасте, но при этом школьное чтение – по требованию, по программе – зачастую отбивает всякое желание к этому во взрослом возрасте возвращаться…

– Не знаю, как с этим быть. У меня было иначе. Меня просто в какой-то момент прорвало, и я в 14 лет прочитал всего Достоевского – это было никак не связано со школьной программой. А в 12 лет я прочел «Войну и мир»: поначалу заставлял себя, это казалось мне тягомотиной, – а потом было позднее лето, ослепительные дни, в которых уже чувствовалось увядание, и всё это как-то странно сливалось с толстовским миром и увлекало за собой. И такие красочные лирические воспоминания остались у меня – не только от чтения этих томов, но и от пребывания в этом распахнутом, огромном, просторном, теплом мире, где надо было ездить за молоком на велосипеде и где я раскалывал грецкие орехи, одновременно «поедая» Толстого.

– В 12 лет я прочитала «Отверженных» точно с таким же чувством…

– Чтение «Отверженных», «Красного и черного», «Зависти» – это всегда было личное приключение, которое жило в тебе какой-то параллельной жизнью, не мешая смотреть кино, мутузить друг друга с мальчишками, влюбляться в девчонок на даче, что-то сочинять самому… Мне кажется, мы немного преувеличиваем, предполагая, что современные подростки не могут испытывать то же самое.

Я смотрю на ровесников моего сына, которым тоже сейчас по 12 лет, и вижу, что эти дети читают. Пусть не очень много, но читают, и идея «зачем детей в школе грузить классикой, всё равно ничего не поймут» мне не близка. Конечно, не всё поймут и не все поймут, и даже не все прочитают. И даже из того, что прочитают и поймут, ко многому отнесутся с гримасой скуки. Но это оставит след, впечатление. Я совершенно не жалею о том, что даже в детстве, в совершенно раннем возрасте, чего-то совершенно не понимая, брался это читать.

– Мне сейчас видится то, что режим чтения информации посредством соцсетей не только детей, но и взрослых приводит к потере способности планомерного и длительного серьезного чтения…

– Знаете, у меня тоже большое количество времени тратится на чтение в интернете. Это во многом связано с работой – где-то половину из этого я не стал бы читать, если бы у меня не было нужды как-то на это реагировать, отвечать.

Но вместе с тем, я считаю, не так уж и страшно, что все мы какое-то время «висим» в соцсетях – это ведь тоже интересное погружение в общение. Пусть это эрзац-общение, но там есть очень важные моменты, которых раньше не существовало. Когда были только газеты, телевидение, всё воспринималось по нынешним временам упрощенно, воспринималось более полярно, в том числе в интеллектуальной среде. А скоростное общение дает большое количество интересных поворотов мысли, усложнение многих идей. Конечно, и стайность, и агрессивность порой присутствуют, но тем не менее всегда есть много интересных ракурсов, интепретаций любых событий, аллюзий, отсылок к мировоззренческим проблемам.

– Мне кажется, что параллельно с тем, как меняется информация, меняются даже биологические аспекты ее восприятия. Например, после «Шерлока Холмса» и «Доктора Хауса» невозможно смотреть «Семнадцать мгновений весны», где Штирлиц пять минут идет…

– Думаю, что вы отчасти правы, а отчасти нет. Что-то такое есть, но в то же время на фоне этого, если говорить о кинематографе, сейчас возникает своего рода новый романтизм, ретро-возвращение. Меня самого прямо-таки, знаете, завораживают эти моменты: когда профессор Плейшнер, опьяненный воздухом свободы, петляет по узким улочкам Берна или когда Штирлиц, возвращаясь, едет в машине на смерть, которая за кадром… Мне кажется, что это не отживший творческий метод, просто надо уметь эффектно его использовать.

– Да, но мы видим, наблюдая за статистикой сайта, что в среднем минута пребывания на одном тексте – это уже в наше время довольно высокий показатель. На очень многих порталах всё сводится к тому, что видео должно быть не длиннее полутора минут, а текст – не более четырех тысяч знаков. А мы публикуем тексты по 60 тысяч знаков – ничего, кстати, читается, но это расчет на определенную аудиторию, а в целом люди привыкают к очень короткому чтению. И как тогда школьнику, привыкшему, что текст занимает максимум 30 строк, осилить, я уж не говорю «Войну и мир» – хотя бы эпилог «Войны и мира»…

– Эпилог, кстати, самая трудная для прочтения часть этой книги, я так бранился с невидимым Толстым, когда его читал… А как школьнику осилить? А как можно, например, по математике сделать уроки? Человек получает задание и, чтобы не получить двойку, он должен усвоить текст. Как известно, культура – это «спасительное насилие»; так устроен мир, так устроено образование.

Приведу такой пример. К моему папе в храм пришла женщина, принесла книгу. Был у нее такой родственник, Сергей Толстой, – трагическая судьба, переломан всеми революциями, в восемнадцатом году расстреляли, остались чудесные воспоминания о детстве, о юности. Родители – люди старой закалки – сели, стали читать несколько томов. А мне из-за моей работы, из-за скоростного ритма жизни было не до этого. Но они сказали мне: «Ты обязан прочитать». И я заставил себя: сел, прочитал.

А как в этом смысле давать детям воспитание церковное, тоже ведь сложно? Но тем не менее их приучают ходить в храм в субботу, воскресенье, праздники. А в культурной среде – люди приучаются постоянно читать. И если быть в этом воспитании последовательными и в то же время стремиться зацепить, заинтересовать, доказать полезность чтения для жизни, некоторые стороны беды под названием «учеба» могут оказаться для школьника вполне привлекательными.

От «Недоросля» до Пелевина: быть ли единому списку обязательных произведений?

– Мы имеем сейчас оживленную дискуссию между теми, кто считает правильной существенную вариативность в выборе учебников по литературе, и теми, кто за единый учебник и единый вектор преподавания. «Один вектор и одно направление» – это вообще применимо к преподаванию литературы?

– Я совершенно не догматик, но считаю, что для эффективного преподавания, учитывая падающий уровень самих учителей, сейчас действительно необходим некий литературный канон. Нужно определиться, что в первую очередь должны прочитать дети, о чем им нужно рассказать. Вариативность никуда не денется – есть факультативные тексты, которые задаются на лето. Но туда не должны попадать произведения по-настоящему важные, потому что далеко не каждый ребенок летом будет их читать.

– Тем не менее мы наблюдаем сейчас довольно напряженное противостояние…

– Многие люди протестуют против единого учебника рефлекторно, боясь навязывания каких-то идеологем или твердокаменных оценок. Но речь идет, подчеркну, главным образом о едином перечне ключевых произведений.

Надо собрать педагогов и решить, что входит в национальный школьный канон: от древнерусских текстов (например, «Слова о полку Игореве» и «Сказания о Петре и Февронии» до «Василия Теркина», стихов Рубцова и чудиков Шукшина). Договориться ясно и гласно – «левым» и «правым», всем учителям, специалистам, словесникам, художникам, кому дорого наше громимое образование…

Склоки, передергивания, взаимная мнительность – это всё неизбежно, но, мне кажется, здесь здравый смысл должен всё-таки торжествовать, потому что на фоне этой распри на наших глазах продолжает рушиться культура. Если посмотреть по баллам ЕГЭ, то оказывается, что и самые слабые знания уже воспринимаются как достижение.

– Порой говорят о том, что Церковь тоже должна каким-то образом заниматься литературой. Что, на ваш взгляд, это должно означать?

– Прежде всего, это не должно означать цензуры и выкидывания каких-то произведений. Кроме того, к разговору о школьной программе должны быть подключены люди самых разных взглядов, в том числе не имеющие никакого отношения к Церкви. У Патриарха есть возможность воздействовать на Министерство образования только в том плане, чтобы попытаться остановить идущую варваризацию. И мне кажется, что сегодня как раз Патриархия ведет себя максимально осторожно, не давая почвы для домыслов. Тем не менее всегда найдутся те, кто поднимет вопль о попытках бороться с классикой и цензурировать произведения искусства.

– Что из современной литературы последних тридцати-сорока лет имело бы смысл, на ваш взгляд, включить в школьную программу?

– В качестве факультативного чтения, я думаю, должны присутствовать самые разные современные писатели. Школьник старших классов должен иметь представление об Алексее Иванове и Пелевине, о Прилепине, о Дмитрии Быкове и Юрии Полякове… Разумеется, Распутин, Искандер. Думаю, и Бондарев, и Битов. Я бы включил в летнее чтение «Несвятых святых» владыки Тихона Шевкунова. В России каждый год выходит 5-7 отличных книг. Не всё это литература для несовершеннолетних, и не надо им устраивать шоковую терапию, но у большинства талантливых писателей обязательно найдутся произведения, которые можно смело рекомендовать и школьникам.

фото: .com

– А тот же Пелевин не будет шоковой терапией, хотя бы по количеству непечатных слов на страницу текста?

– Я имею в виду избранные произведения: максимум – два рассказа, или есть, например, повесть «Желтая стрела». Непечатных слов, конечно, в произведениях, которые предлагает школа, быть не должно.

– Что вы думаете о современных театральных постановках?

– Я видел всего лишь пару спектаклей, которые были мне интересны. Недавно был в театре на постановке по одному из европейских драматургов, но было ощущение, что это просто пошловатая игра в современность. Мне кажется, что нам катастрофически не хватает этакого черного хлеба драматургии. Не хватает новых Вампилова, Володина, Арбузова – тех, кто мог бы дать слепок нынешней реальности, показать новых современных героев и сделать это без китча, без болезненной экзальтации. Например, «Метаморфозы» Кирилла Серебренникова по Овидию показались мне яркой вещью, хотя и дикой – впрочем, Мандельштам признавал только «дикое мясо». Но в целом не хватает, конечно, новой сильной современной драматургии, так же, как и поэзии.

В 90-е годы у многих было ощущение конца литературы. Потом возникла проза – в большом количестве, разнообразная. Появилась критика, публицистика, эссеистика, а вот с поэзией и драматургией этого почему-то в полной мере не произошло. В драме возникла «чернуха», часто талантливая, но всё равно – какой-то провал вместо человека. Человек во плоти так и не возник, пока что только облачко смутное курится.

– Если резюмировать, что сегодня дает надежду на то, что дети могут литературу в школе усвоить? Что должно быть в школе и чего не должно быть?

– Надежду дает личный опыт преподавания. В школе должна быть литература, нужно понимать ее значение, нужно помнить, что отзывчивость человека, его глубина, осмысленность его существования во многом определяются как раз теми дисциплинами, которые у нас часто кому-то кажутся ненужными, неэффективными, нерентабельными, урезаются и сокращаются. В первую очередь просто нужно понимать ценность этих предметов, понимать, что человек, знающий основные произведения литературы и владеющий русским литературным языком, – это тот, кто обладает чем-то очень существенным, помогающим ему стать в полном смысле этого слова человеком.

И, если вы думаете, что вы один ощущаете что-то подобное, то это вовсе не так. Периодически, ощущение собственной тупости, глупости, несостоятельности ощущает довольно много людей, если не большинство. Почему это происходит?

Объективно – мы всегда и никогда тупые

Ощущение тупости появляется, когда мы чего-то не понимаем. Вот только это естественно. Даже отличники и медалисты в школе не все понимают с первого раза. Всегда есть люди объективно умнее нас, или разбирающиеся в каком-то деле лучше. Мы каждый день чего-то не понимаем, причем это качается массы вещей, но в большинстве случаев нас это не беспокоит.

Постоянное ощущение

Бывает, конечно, что ощущение тупости возникает не иногда, а нездоровым фоном сопровождает человека по жизни. Такое бывает, если в детстве ребенка слишком сильно ругали, не слушали, плевали на его мнение.

В этом случае ощущение собственной тупости возникает как часть общей концепции несостоятельности в этой жизни. То есть, если составить полный ряд, то он будет примерно «Почему я никому не нужный, бесполезный, жалкий, бедный и тупой?».

Если же акцент больше делался на «ну почему ты такой тупой?», то в перспективе человек будет концентрироваться именно на этом.

Я должен быть the best!

Иногда родители требуют от ребенка высоких интеллектуальных достижений и всячески демонстрируют свое разочарование, если ребенок не соответствует высокой планке. Причем, демонстрировать можно не только посредством слов, а мимикой, жестами и другими проявлениями. Скорее всего, ребенок никогда не соответствовал, ведь планка постоянно поднималась.

В итоге формируются чрезвычайно высокие требования к себе, в первую очередь к своим интеллектуальным способностям. Очевидно, невозможно творить или постигать интеллектуальный продукт так, как хотелось бы родителям. Ведь и в детстве вы не постигали его так, как хотели они (может вы и соответствовали, но родители забыли об этом сообщить). Это означает, что вы никогда не соответствуете, у вас просто нет другого сценария. Поэтому считать себя тупой или тупым – ваша программа. И не важно, так это или не так – вы просто придерживаетесь этой шкалы, считая ее правильной, потому что одобренной важными вам людьми. А то, что они хотели видеть в вас то, что хотели именно они, вы не принимаете во внимание. Задайте себе вопрос «Почему?». И, пожалуй, самое время изменить этот штамп. Возможно, увидеть его и поменять на что-то более продуктивное, как раз будет той самой глобальной интеллектуальной победой, которой от вас ждали.

Факторы, меняющие восприятие своей недалекости

Очевидно, что в некоторых ситуациях мы воспринимаем себя «тупее», чем в других. Например, чв таких:

Мы не проявляем себя должным образом на людях.

Для большинства из нас присутствие других людей повышает значимость всего, что мы делаем. В этом случае интеллектуальная неудача может обернуться публичным позором, за который вам может быть стыдно еще очень долго. В неудачных ситуациях – до конца жизни.

Большое значение имеет то, кто именно присутствует. Люди с интеллектуальным фетишем делят других в первую очередь именно по признаку умственного развития. Так что, если человек провалился на глазах людей, которых он считает глупцами, то, скорее всего, беда будет меньше, чем, если это произойдет среди тех, кого он считает соперниками по способностям и интеллекту.

Провал на своем поле

И, конечно, интеллектуальные провалы в сфере ваших интересов, профессиональной ответственности, то есть там, где вы считаете себя «маэстро», воспринимаются весьма болезненно. Возможно, признанные авторитеты именно потому никогда не называют себя «лучшими», а предпочитают формулировку «в числе лучших (известных), признанных», потому как, время от времени, терпеть интеллектуальный крах, свойственно абсолютно всем?

Внешние ситуативные влияния

Не забывайте, что мы просто люди и на нашу способность воспринимать, анализировать и производить интеллектуальный продукт влияет множество факторов. И, самый главный – это стресс под влиянием того или иного момента.

Вспомните ситуации, когда оставаться таким же «умным», как и накануне, в домашней обстановке, оказывалось практически невозможным? Это может быть свидание, презентация, знакомство с важными людьми. Знаете, опытные продавцы или, например, мистические шарлатаны, прежде чем продать вам нечто, всегда постараются ввести вас в состояние стресса. Того или иного – от радостно-возбужденного до ужаса, в зависимости от продукта или человека. В таком состоянии мы, фактически, просто «тупеем». Вспомните, насколько вы способны мыслить, когда раздражены? А когда вы злитесь? И, наконец, когда вы в ярости? Это свойство организма, которое можно нивелировать только самоконтролем и тренировками. Причем, полностью убрать стресс из нашей жизни невозможно, да и не нужно – небольшая доля стресса помогает мобилизоваться, а вот слишком сильная – парализует. И, тут важно время – как быстро вы берете свой стресс под контроль, прежде чем скажете то, за что потом будете себя нещадно корить.

Не надо себя ругать. Лучше будьте себе другом, с которым можно обсудить проблему и подумать, как ее исправить или не допускать в дальнейшем. Самокритика – это расплата, а не продвижение вперед. В ней редко бывает конструктив. В самом деле, зачем делать выводы, если вы и так наказаны самим собой же?

И, про родителей

Вы, вероятно, не сомневаетесь, что родители (кстати, не обязательно родители – может учитель в школе, родственники, знакомые) хотели как лучше. Может так, а может и нет. Это не всегда можно знать точно. Точно только то, что вы меняетесь. Сегодня вы не такой, как пять или десять лет назад. И, совершенно точно, что уже совсем скоро вы снова изменитесь. Так что воспринимайте свою жизнь в динамике и с изменением своих интересов, целей и, даже ценностей. Это ваш багаж. Решайте, что с ним делать сами. Вот вам история про багаж, почти в прямом смысле.

Запишитесь на нашу психологическую консультацию (Москва), очно или Skype:

Психологическое насилие, восстановление после абьюзеров и нарциссов, расставание с абьюзером, изменение абьюзивного поведения, самооценка, отношения, потеря смыслов, синдром милого (удобного) человека, возрастные кризисы, экзистенциальные проблемы, одиночество, отношения «взрослые дети – родители, ” и еще…

О нас/Назначить встречу

У моих родителей была библиотека примерно на три – три с половиной тысячи книг, которой они гордились, и я всегда думал, что это здорово и тоже гордился. Но, постепенно, перестал видеть в них нечто важное и ценное для меня. Я просто изменился. Просто потому, что изменился.

Когда родители умерли, я хотел ее выкинуть, потому что в век электронных книг они мешали. Но выкидывать столько книг было долго, нудно и тяжело. Мне повезло их продать. С трудом, но все же. За двенадцать тысяч рублей. Дело, собственно, не в деньгах, это просто маленький приятный бонус. Конечно, я отдал бы их бесплатно на условиях самовывоза.

Так вот, когда я наблюдал у подъезда, как выносят последние мешки с библиотекой, бабушки на скамейке причитали о том, как я буду жалеть потом. Прошло уже несколько лет и я периодически задаю себе вопрос, жалею ли я, потому что где-то в глубине души понимаю, что должен испытывать некий дискомфорт, не оскорбил ли я таким образом память о родителях? И, знаете что, не испытываю. Возможно совсем чуть-чуть. В гораздо большей степени я испытываю уважение к себе, что не оставил огромное количество совершенно бесполезных мне вещей и не стал вздыхать на них, просто потому что кто-то считает это правильным.

• Об авторе
• Авторские материалы

Здравствуйте! Это блог по психологии, в котором значительное внимание уделяется темам психологического насилия — абьюза, нарциссизма, отношениям, личностных кризисов, принятию ответственности за свою жизнь, повышению самооценки, экзистенциальным проблемам. Стоимость консультации психолога 3000 руб./час., очно (Москва, м. Марьина роща), или через Skype
О нас/Назначить встречуПоследние материалы: (Смотреть все)

• Что такое токсичный стыд и почему нельзя смешивать его с чувством вины? — 14 сентября, 2020
• Видео: принципиальные отличие абьюзера и не абьюзера? — 12 сентября, 2020
• Шесть признаков скрытой враждебности (пассивной агрессии) — 3 сентября, 2020

Поделись: